Помещик 2 - Михаил Шерр Страница 17

Коллежский асессор сделал характерный жест пальцами, посмотрев поочередно на нас.

Я сразу же дал Ивану Прокофьевичу сто рублей одной ассигнацией и он, правильно поняв намек, потянул её чиновнику.

— Замечательно, пойдемте, сударь. А вы, Александр Георгиевич, не подождете здесь?

Через полчаса господин Иванов вернулся один.

— Все устроилось как нельзя лучше. Ваш протеже произвел нужное впечатление и ему испытательный срок установлен всего две недели. А теперь давайте займемся нашими делами.

Договор аренды был подготовлен заранее и его оформление заняло несколько минут.

— Как вам мой кузен? — спросил Иванов.

— Если честно, то никак. В отличии от его супруги, — усмехнулся я.

— О, вам так повезло, что вы даже пообщались с этой особой. Мы с ней неравнодушны к друг другу.

— Я это, сударь, заметил. Общение с ней удовольствия мне не доставило. Благо, что недолго. Да я собственно и с кузеном вашим общался не больше пяти минут в приемной начальника Михайловского училища. Они туда своего Николеньку пристраивали.

— То то я поразился, с чего вдруг понадобилось сломя голову в Петербург лететь. Чадо у них способно только к двум вещам, пить и девок портить, — я сразу же вспомнил слова дамы о способностях и успехах своего сына.

Иванов иронично ухмыльнулся и потряс головой.

— Если бы не добрая память о деде, то Николенька и кадетский корпус бы не кончил. Правда выпущен был самым последним. Ну вот теперь в Михайловском продолжит свои подвиги. Но боюсь что плохо кончит. А кузена жалко, он человек не плохой.

Дяди еще не было и из губернской канцелярии я прямиком направился в мясные ряды. Нужного мне торговца приметил почти сразу же, но решил немного понаблюдать.

Худой и очень бледный, не определенных лет, мужчина впечатление удачливого торговца не производил. Скорее всего даже наоборот, это был вид типичного неудачника загнанного в угол своими проблемами.

Товар у него был ни какой, я бы даже сказал ужасный. Но даже такой, он пытался продать, убеждая каждого кто подходил, в острейшей необходимости покупки именно у него. И к моему удивлению кое кто покупал.

Приглядевшись, я понял в чем дело помимо его дара убеждать.

Свой товар не самого лучшего качества он продавал дешевле других на две, а то и три копейки.

Мой интерес к своей персоне он приметил быстро и искоса посматривал на меня, ожидая когда я подойду.

Минут через сорок этот достойный торговец продал все имеющиеся куски. Последние два он отдал за чисто символические шесть копеек какому-то полунищему человеку.

Подождав, когда тот отойдет, я решил начать общение.

— Помещик Нестеров Александр Георгиевич, — представился я.

Кандидат в промоутеры оказался калужским купцом третьей гильдии Саввой Дорофеевичем Катиным. Ему тридцать пять.

Последние два года зашла у него такая черная полоса в делах, что волком выть хотелось. Итог — полное разорение. От былого осталась одна лавка в мясных рядах. Последние полгода у Саввы не было ни приказчиков, ни продавцов. Всё сам.

Сегодня практически финальный аккорд. Всё, что наторговано будет отдано в счет уплаты долга и купец третьей гильдии остается почти буквально с голым задом. Единственный плюс без долгов.

Это немного не тот вариант который мне желателен, хотя… А Этот купец мне просто понравился. Пока не понимаю чем, но он мне приглянулся.

Во время нашего знакомства пришла купчиха Катина. Никогда не подумал бы, что жена русского купца может так выглядеть, прямо какая-то тургеневская девушка. Светловолосая, стройная, молчаливая и очень застенчивая с простым русским именем Евдокия.

Так что деловое предложение я делал семейной чете купцов Катиных.

В лавке была подсобка или бытовка, не знаю как правильнее назвать. Но там можно было немного в тесноте попить чаю. Что я и предложил сделать моим новым знакомым.

Когда чай был готов, я достал из сумки специально приготовленный для этой цели бекон.

— Угощайтесь.

Катины переглянулись не совсем понимая что это такое и почему.

Угощались они по-купечески не торопясь, со знанием дела оценивая предложенный продукт.

— Как вам, Евдокия Семеновна? С точки зрения хозяйки.

— Понравилось, Александр Георгиевич. А что это такое? Никогда такое не пробовала.

— Это английский бекон. Я хочу начать его производство в своем имении, — я воочию увидел как мгновенно сработал инстинкт и купеческая семья мгновенно почувствовала запах денег.

У супругов одновременно появился одинаковый огонек в глазах и Савва тут же выдал ответ на задачу которую я только собирался ему предложить решить.

— Вы хотите мне предложить начать его продавать?

— Совершенно верно. Какую цену, на ваш взгляд надо поставить для начала.

— Это свиная грудинка и щеки. Цена очень хорошей грудинки может доходить сейчас до десяти копеек за фунт, — Савва начал вслух размышлять как-то чудно перебирая пальцами воздух. — Ты бы, Дуся, как хозяйка за какую цену согласилась на его купить?

Молодец купец, я бы тоже на это дело посмотрел именно с такой точки зрения.

— За двадцать копеек вполне, — быстро ответила купчиха. Она тоже похоже не промах и соображает быстро.

Деловая хватка вроде бы есть. Интересно как они оказались в такой заднице?

Хотя это как раз понятно. Прошлогодний неурожай многих пустил по миру в губерниях пострадавших от него. А Калужская в таких случаях почти всегда в первых рядах. Похоже её проблемы, знакомые мне по первой жизни, начались задолго до Великого Октября.

— Ну, вот с двадцати копеек можно и начать, — твердо и уверенно говорит Савва.

— За три копейки с фунта возьмешься по такой цене продавать?

— От чего же не взяться? — без раздумий соглашается купец третьей гильдии. — Возьмемся.

То, что он говорит «мы» мне откровенно нравится. Это в моих глазах большой плюс.

— Тогда мои условия такие. За два дня вы тут наводите идеальный порядок. На пробу я привожу пятьдесят фунтов бекона. Начинаем с двадцати копеек. Если пойдет, то с каждых пяти копеек к цене вам плюс две. То есть поставим двадцать пять, будете получать пять копеек. Тридцать — соответственно семь.

— Это понятно, — довольно говорит Савва.

Условия на мой взгляд шикарные. Тебе привозят готовый товар. Все аккуратненько, чисто. Ты только продаешь. Продал четыре фунта, то есть кило двести и двенадцать копеек чистые твои. Семья у купца конечно не маленькая, четверо детей все