В дивизионе - Алексей Дягилев Страница 17

обнажённого привлекательного тела, походочкой манекенщицы выплывает из камеры. Сказать, что это был шок для некоторых охранников, значит ничего не сказать. Но бравые парни справились с волнением, скрутили шпионку и увели. А вот куда, я так и не понял. Зато с удовольствием наблюдал сцену из другого советского фильма. Это когда Балбес и Бывалый вдвоём ринулись к туфле Труса, пытаясь отыскать червонец. Так и тут. Двое цириков кинулись к вещам Анфиски, но так ничего и не нашли, кроме платья и грязных трусов. Пистолет как сквозь землю провалился. Хотя в сливное отверстие на полу, он даже бы по частям не пролез.

В дальнейшем балагане я уже не участвовал. Нас с Иванычем полковник Васин отправил домой, а сам остался урегулировать инцидент. А через час вернулся вместе с Тихим, живым и здоровым. Потеря нашлась. Точнее она не терялась. Просто лейтенант оставил свой табельный ствол в сейфе служебного кабинета. В командировку же он поехал с трофейным, который в случае чего можно и потерять, выбросить или спрятать концы в воду. Кто же будет тормозить гэбэшного лейтенанта и проверять, какое у него табельное оружие. А вот охранники КПЗ докопались. Поэтому в первый раз, оставив ствол у охраны, а потом забрав, лейтенант больше не стал его брать с собой. Оставил в гостевом домике, чтобы беспрепятственно и без проблем проникать в застенки. А вот с Милкой он лопухнулся, посчитав её безобидной. Видимо дел с настоящими диверсантками ещё не имел. Лопухнулась и Милка, обломавшись с волыной. Зато повеселилась от души.

— Скучно ей стало, видите ли. — Матерился полковник, сверля меня взглядом. — Вот и повеселилась на свою дурную голову и не только.

Потом они все втроём заперлись в кабинете, обсуждая какие-то свои планы. Мы же со Светой приготовили ужин на всю ораву. Видимо в награду за вкусную и здоровую пищу (жареную картошку с салом), полковник Васин по очереди пригласил нас в кабинет и взял подписки о неразглашении. Это радовало, значит расстреливать нас пока не собираются. Почти сразу после ужина «кровавая гэбня» уехала кроваво гэбить, нас же со Светулёй оставили на хозяйстве. Помыв посуду, Светланка ускакала принимать ванну, я же оделся, сходил и закрыл ставни по периметру дома (как мне посоветовал сделать Иваныч), запер входную дверь на щеколду и ушёл в свою комнату, которую нам выделили на двоих с Иванычем. Хотя к нам переехал и лейтенант, предоставив свою комнату для ночлега Светлане, как единственной здесь женщине. Ну и кабинет полковник Васин использовал как для работы, так и для отдыха. Так что завалившись прямо в одежде на кровать, размышляю о вечном. Где достать водки? И в чём смысл жизни?

Примерно через час мои размышления прервала Светуля, постучавшись и заглянув в спальное помещение.

— Ты мыться будешь? — спросила она. — Воду я не слила, только горячей добавишь и всё.

— Я бы с удовольствием. Только повязка намокнет и спадёт. Кто потом меня перевяжет?

— Вот чудак-человек. Я же всё-таки хирургическая медсестра, а не просто сиделка. Я и перевяжу. Пошли в ванную, посмотрим, что у тебя там.

— Пойдём. — Не обуваясь иду я за ней, оценив на границе света и тени ладную фигурку в одном только белом халатике на голое тело. Если с мужским и постельным бельём проблем в гостевом домике не было, то женской одежды в местное сельпо не завозили и Света пока обходилась тем, что на ней было надето в момент задержания.

— Раздевайся, — командует Светуля, но увидев, что я непроизвольно морщусь, сама помогает стянуть мне как гимнастёрку так и нательную рубаху. После чего отрывает лейкопластырь и снимает повязку. — Ну тут уже всё нормально. — Трогает она рубец на спине. — Рана зажила. Так что швы можно уже снимать. Когда помоешься, позови меня. Я вытащу нитки и перевяжу.

— А может не надо? — жалобным голосом спрашиваю я.

— Надо, Коля. Надо. Ещё неизвестно, когда ты в госпиталь попадёшь, а случись что, и перевязать тебя будет некому. Зато когда сниму швы, через пару дней перевязки уже не понадобятся. Только зелёнкой помазать и всё.

— Лишь бы нам самим зелёнкой лбы не намазали. — Негромко высказываю я свои предположения, приоткрыв кран с горячей водой.

— А зачем нам лоб зелёнкой мазать? — удивлённо спрашивает Света.

— А чтобы пуля инфекцию не занесла. Мы свидетели, Свет, ненужные. И вляпались в смертельно опасное дело. Так что сама смекай, сколько мы ещё проживём при таких раскладах. — Гружу я её.

При других обстоятельствах я бы не стал этого делать, но положиться мне было не на кого. Я был «один на льдине», а вот со Светой мы уже были в одной лодке. А союзники или напарники мне сейчас ох как не помешают. Так же это была и своего рода проверка. Если Светка всё-таки в теме и как-то связана с органами или даже работает на них, то этот разговор обязательно передаст Васину. Но тогда я уже буду знать, что союзников у меня нет, да и один из рычагов давления на меня сразу обломится. Кстати, не хилых таких рычагов, можно сказать основных, и тогда мне уже будет совсем нечего терять, кроме своих цепей и придётся действовать по ситуации. Будить Герцена и по заветам Ильича вызывать бурю в стакане воды. А там, глядишь и получится выскользнуть в этой мутной водице, даже и по мокрому делу.

— Ладно, позовёшь. Мойся. Полотенце и бельё на табурете. — Как-то сразу погрустнев, разворачивается и уходит Света, закрыв за собой дверь. Я же, залажу в ванну, и немного отмокнув, тру себя жёсткой мочалкой. Пытаясь содрать не только грязь, но и кожу. Спереди я помылся. А вот сзади. Вехотка без ручек, да и разбередить едва зажившие шрамы на спине как-то не улыбается, плюсом к тому сломанное ребро даёт о себе знать.

— Свет! — Громко кричу я. — Света.

— Что, уже вымылся? — заглядывает она в ванную комнату, как будто всё это время стояла под дверью.

— Извини, ты мне спину не потрёшь? — Прошу я. — Чешется, прямо сил никаких нет, а дотянуться не могу.

— Ладно. Потру. — Ворчит она. — Если убьют, будет хоть кому добрым словом меня вспомнить. А то в госпитале все только обо мне и судачат, да грязью поливают. Думаешь я не знаю, о чём