Позывной «Минус» 2 - Валерий Камнев Страница 17

— И что ты тогда предлагаешь?

— Я хочу убедиться, что он виноват. Я хочу ещё раз позвонить ему. Завтра, не откладывая. Из тех будочек, где можно бросать в аппарат монеты. Если он скажет, что Семёна больше нет, — Анечка побледнела, — или начнёт хитрить… С Семёном поступили очень подло. Он ведь искренне хотел помочь… Вот и я предлагаю поступить так же подло. Мы предложим ему выбор. Его жизнь или жизнь дочери.

— Ты предлагаешь, чтобы он пришёл к нам, а мы её отпустили? Но тогда не уйти. Поймают нас или убьют. Он ведь не придёт один. Нельзя, Анечка. Тебе уж точно нельзя.

— Нельзя, — Аня кивнула головой. — Так, как ты говоришь, я тоже думала, но не стоит. Иногда надо поступать так, как не хочется. Я собираюсь предложить ему, чтобы он вышел на Английскую набережную, к тому дому, откуда забрали Семёна, и выстрелил себе в голову. Тогда мы отпустим Лену. Только я думаю, он не согласится. Если Семёна похитили по его приказу, то он очень непорядочный человек, и не пойдёт на это ради дочери. Он выберет себя, а не её.

Либа разинула рот. Она глядела на Аню, опешив, и не находила слов. Анечка… Всегда добрая и ласковая, предлагает такое… Либа растерянно замерла, не зная, что ответить.

— Ты думаешь, что это слишком жестоко? — Аня печально усмехнулась. — Нет, это справедливо. Очень даже справедливо. Знаешь, я только сейчас поняла Семёна. Мы разговаривали с ним когда-то, и он сказал, что в человеке должно быть поровну любви и жестокости. Если не сможешь быть жестоким, когда нужно, то не выжить, а если потеряешь способность любить, то и жить станет незачем. Он говорил, что нельзя допустить, чтобы что-то одно перевесило, должен быть баланс. Я тогда спорила с ним. Мне казалось это неправильным. Я думала так, чтобы любви побольше, а жестокости совсем не нужно! Ни капельки! А он сказал, что нельзя расслабляться, становиться слишком добрым. Опасно. Съедят.

Либа кивнула головой.

— Теперь я понимаю Семёна, — Анечка закусила губу. — У него доброта перевесила и он поплатился за это. Может, я тоже виновата. Я всегда хотела, чтобы он стал добрее, мягче. Пыталась отогревать его… Зря, наверное…

Либа скривилась, сдерживаясь, чтобы не расплакаться:

— Мне так плохо без него… Пусто! Вокруг целый мир, а без него не нужен! Совсем не нужен!

— Да, — Аня кивнула головой. — Без него очень больно. Я… — и она прервала разговор, настороженно поглядев на Либу, замершую с поднятым вверх указательным пальцем. С улицы донёсся какой-то звук, и Либа вся напряглась:

— Это ворота! — выдохнула она тихонько, поднимая К6 со стола. — Кто-то стучит…

Анечка вздрогнула, но тут же пришла в себя. Она потянулась за вторым пистолетом-пулеметом, лежащим на свободном стуле.

— Как думаешь, постучат и уйдут? — Либа вопросительно посмотрела на неё.

— Смотря кто… — Аня задумалась. — Поздно уже, да ещё дождь… Но мне кажется, что полиция бы стучала громче. Может, кто-то из соседей.

— Пойдём, посмотрим…

Они осторожно выскользнули через чёрный ход. Снаружи было темно, только далёкий отсвет уличного фонаря едва заметно рассеивал тьму. За высокими воротами не было видно пришедших, и Либа очень тихо зашагала по двору. Снова раздался стук. Аня поравнялась с Либой, и проговорила шёпотом:

— Не будем открывать. Может, это какие-то родственники хозяев. Вдруг, не знают, что те сдали дом и явились не предупредив. Мы же не можем их пустить. Не хочу я сейчас ни с кем разговаривать.

— Я тоже не хочу, — почти неслышно ответила Либа. — Постучат и уйдут. Тихо стучат, явно не полицейские. Пусть тарабанят, пока не надоест.

Минус оглядел высокую каменную ограду. Взобраться на неё не так уж легко. Через ворота точно удобнее, хоть сверху на них ряд железных копий. Серёге захотелось убедиться, что Либа здесь не появлялась. Он тяжело вздохнул, плохо представляя, как можно будет её найти раньше полицейских. Зря он рассчитывал на этот адрес… Но надо посмотреть. Минус подпрыгнул и подтянувшись на руках, перелез через забор.

Серёга шагнул вперед. Справа, из темноты сада, до него долетел шорох, и тут же, совсем рядом, в тени ограды, мелькнул силуэт. Минус выругался про себя, что угодил в засаду, и рванул рукой наган из-под пиджака.

Раздался звук затвора и негромкий Либин голос:

— Брось оружие! Не дёргайся! Застрелю!

Минус обронил наган, торопливо проговорив:

— Это я.

— Ты⁈ — Аня бросилась к нему, не веря своим ушам. Она подбежала мгновенно, но внезапно замерла напротив в растерянности, опустив вниз К6. Серёга шагнул вперёд и осторожно обнял её, отбирая пистолет-пулемет:

— Тихо, девочка.

Она прижалась изо всех сил, прикусив губу до крови. Дрожащие руки обхватили его и Анечка заплакала. Она ткнулась в губы поцелуем и почувствовала, что ему неприятно. Пальцы ощупали лицо. Аня ойкнула и прошептала:

— Пойдём в дом. Как ты?

— Хорошо, — Минус улыбнулся. — Теперь хорошо. Я всё-таки вас нашёл!

Глава 8

За разговорами они просидели до поздней ночи. Потом Аня ненадолго вышла из комнаты. Минус остался с Либой наедине. Она фыркнула:

— Дурак ты, Сеня! Хоть и везучий… — добавила тихонько, прижавшись к нему. — Это ж надо, с таким лицом и то женщина подобрала! Тебя одного на час оставить нельзя! Утащит какая-нибудь обязательно!

Минус осторожно поцеловал её, и Либа радостно улыбнулась. Серёга проговорил негромко:

— Ты здорово придумала — его дочку захватить! Умница! Я восхищаюсь тобой!

— Это не я придумала, — неохотно ответила Либа. — Это Анина идея. Я просто хотела Столыпина застрелить, а она сказала, что это глупо. Ведь надо тебя вернуть. Она сказала, что нужно заставить его отпустить тебя.

Минус удивился. Он недоверчиво уставился на неё. Либа улыбнулась:

— Что, не веришь? Сам у неё спроси!

— Верю, — Серёга кивнул головой. — Ты знаешь, что тебе я всегда верю. Я виноват перед тобой, — добавил он печально. — Очень виноват. Нельзя было так рисковать. Я боюсь подумать, что они могли захватить и тебя. Только их ошибка спасла. Они неверно рассчитали.

— Да, — Либа показала ему кулак. — Я тебя, дурака, больше жалеть не буду! Ты представляешь, ведь они