Патриот. Смута. Том 3 - Евгений Колдаев Страница 16

— Будет сделано, хозяин.

— Как оно тут? — Спросил я, чуть снизив тембр голоса.

Перед выходом к обеду надо чуть отдышаться, в себя прийти, а еще слугу верного послушать. Вдруг чего умного скажет.

— Да как. Лагерь окапывается, все что-то строят. Мы что же, хозяин, врага ждем?

— Его самого, татар.

— Это, это… — Он побледнел, отпрянул.

— Ты не бойся. Одолеем мы их.

Он не разделял моей уверенности. Икнул, продолжал трястись. Я перевел разговор на иную тему:

— Глашка как? Чего это ее остальные приняли?

— Да чего, хозяин… Бабы они же отходчивые, хоть и злые. Поговорил, объяснил, урезонил… — Он уставился на меня, на лице появилось какое-то слегка дурацкое выражение. — Хороша девка, да. Хоть и с синяком под глазом, но все же. Вам ее в баню…

— Чего? — Я даже не думал об этом. Тут война на дворе, проблем вагон и малая тележка, а мне в постель слуга какую-то девку пристраивает. Нет уж извольте, я как-то сам решу свои вопросы по этой части. Без всяких слуг и их помощи.

— Так это, вы же раньше…

— Ванька, то раньше было. Забыли про Глашку, понял? Не люба мне. Жених у нее.

— А, так-то да, жених. — Слуга мой выглядел несколько опешившим. — Милуются они, в переглядки играют. А другие завидуют.

Ох, женская доля. Одна мужика урвала, остальные на нее ополчились. Но мне до этого…

— Закрыли бабью тему. Еще чего расскажешь, интересного? Что приметил? Я же тебя просил по сторонам смотреть, слушать все. Еще в городе. Скажешь чего?

— Так это, цены я разузнал, по лавкам там походил…

— Хорошо, но это потом. Раз ничего важного, то есть пойдем. А то желудок склеится.

Вышли. Он тут же метнулся к плите. Выдал нагоняй за нерасторопности, принялся командовать организацией поварского дела.

Я сел во главе стола. Сотники расположились по обе стороны. Тренко справа, Филка слева. Девушки несли к обеду то, что пока было готово. Хлеб, соленья, колбасу вяленую из запасов атаманских.

— Значит так. — Я придвинул миску с кусками рубленой колбаски.

Дальше говорить не мог. Рот наполнился слюной, в животе заурчало, есть хотелось невероятно. Вгрызся. Ммм, пряный, сочный, солоноватый вкус мяса. Прилично чувствовался чеснок, какая-то зелень и копченость. Начал жевать, тут же отправил в рот капусту квашеную. Старую, хорошо так пропитавшуюся, мягкую, почти не хрустящую. Насыщенный кислый вкус сильно контрастировал с мясным блюдом, дополнял его.

Объедение.

Отломил кусок хлеба. В нос ударил столь приятный ржаной аромат. Жевал все, оторваться не мог.

Сотники переглянулись, поняли, что от меня сейчас слова не добьешься. Филка заговорил:

— Ямок на дороге, на просеке нарыли много, сотни. Колов наточили, все маскируем сейчас. По холму тоже почти все готово, порох только ждем. Без него то, как бы не завершена идея. Надолбы мы повредили, особо не старались. Время, как ты и сказал, боярин, не тратили. Размоет за лето, это точно. Засеку сейчас ставим, за ней лагерь. Там тоже места отхода готовим, лодки. Пушки четыре небольшие привезли, ждем еще. Сейчас, после обеда, должно быть.

Он перевел дыхание.

— Силы идут, люди из города по воде прибывают. Рать посошную копьями вооружили, сколько смогли собрать, тоже к ночи будут. Ну и Яков Ключев идет с людьми.

— Сколько всего? — Я прожевал очередную порцию, спросил о самом важном.

— Город вообще без прикрытия же нельзя. — Он опустил глаза. Замешкался.

В разговор Тренко включился, как человек военный и знающий организацию войска лучше.

— Я вчера, как ты ушел, плавал сам в Воронеж, по твоему указу. Говорил. Мои все будут, сотня выходит. Беломестные казаки без малого отряда, это еще сотня, прямо ровно. Стрельцов к тем, что с нами пошли еще тридцать человек, итого неполная сотня. — Он покачал головой, — Остальные город стеречь будут, на них вся надежда, если с нами что.

— Еще.

— Полковые казаки, сотня одна, но большая. Считай почти две, если в людях. Остальные тоже в городе. Кто самые неопытный, зеленый. Яков еще. Он много привел, сотню полную и еще сказал, дождется человек двадцать, может, больше.

— Ну и мои. — Наконец-то в разговор вмешался Филарет. — Половина пушкарей, это шестеро. Парни толковые, опытные. Лучших просил. Ну и затинщиков два десятка. Пару из них на пушки ставить придется, но справиться должны. Самых опытных выберу.

Итого…

Я считал, пока они говорили, думал, прикидывал. Выходило нас здесь встречать татар будет сколько? Шесть сотен. Так-то силы не малые. Если Кровавый меч, как я считал, приведет тысячу — силы считай равные. У нас-то позиции укрепленные. А вот если больше… Ведь к нему могут присоединиться те, кто жаждет прорваться дальше на север. Жадные до разбоя. Для кого — жечь и грабить, значит пополнять свое благосостояние…

Тогда, тяжело будет, поэтому готовиться надо тщательно.

В этот момент мимо на выход. Прошел мой слуга. Я глянул на него, вернулся разговору, спросил:

— Посошной сколько?

— Далась она тебе, Игорь Васильевич?

— Надо так, надежды на них мало, знаю, но надо.

По лицу Тренко я видел, что не нравилась ему идея использовать крестьян в бою. Давать им оружие ставить так, чтобы задачи они решали хоть какие-то боевые.

— Сколько? — Я переспросил, нахмурил брови.

— Ну смотри, воевода. Этих, убогих, что у Жука работали полсотни. — Он вздохнул, покачал головой. — Воевать не хотят, плачутся, домой просятся. И еще воронежские, что окрест самого города жили, борщевские и церковные где-то из них сотня будет.

— Церковные?

— Да, Серафим, как услышал, что мы холопов собираем, своих сразу навострил, речь сказал. Десятка два с небольшим набралось.

Монахи, выходит с нами. Или как этот народ, живущий на земле церкви назвать? Сана-то у них, наверное, и нет пока никого. Так — холопы монастырские.

— Ты нам скажи, боярин. — Филарет поднял взгляд, смотрел на меня пристально. — Чего ждать-то?

— Да, не томи. — Присоединился Тренко. — А то там, в Поле парой слов обмолвился.

— Ладно. Скажу, потом, как все соберутся повторю подробнее. Сын хана, что главный у них, приветил меня. Письма принял, суть понял. — Я посмотрел на одного, на другого. — Но не может он развернуться и уйти, хотя отец его и просит. Воевать он не хочет,