Военный инженер Ермака. Книга 1 - Михаил Воронцов Страница 16

Все согласно закивали головами.

— Сколько в день таких сделаете? — Ермак повернулся к Макару.

Макар протёр руки, уставился в потолок.

— За день не управлюсь ни с одним. С первым получилось быстро, потому что металл подходящий имелся. Но он быстро кончится. А с тем железом, что мы добываем, возни много, — ответил он. — Его сушить надо, обжигать, а еще бить крицу — то есть, получившееся мягкое железо, выгонять из него все нехорошее, потом цементировать, засыпав углем… Раз в три дня можно, да и то, если всё бросить и только самострелами заниматься. Но я ж ещё ножи, топоры, подковы кую…

— Доски я порублю быстро, — вставил Лапоть. — Но… тут ещё одно.

Он встал, почесал в затылке.

— Доска-то нужна хорошая и сухая. Но у нас такой мало. Штук на пятнадцать самострелов может хватит. А надо-то, выходит, чуть ли не двести.

В избе недовольно засопели.

— Сырая доска не годится, — продолжил он. — Ведёт её, скукоживает, она гниёт. Сушить как? Если по-обычному — год уйдёт. Если у печки — то можно быстро, меньше месяца, но постоянный глаз необходим. Не досмотрел — доска треснет или пересохнет.

Я поднял голову.

— Нужно строить отдельную сушильную избу. С решётками, с дымоотводом, с равномерным теплом. Там можно класть доски и сушить под надзором. Сменами. Один следит — другой спит.

— Дело говоришь, — произнес Мещеряк, и все в избе одобрительно закивали головами.

— И кузню вторую надо, — сказал я. — Я сам могу ковать. Только не отвлекаясь. Мне бы помощников, а Макар пусть текущим займётся — ножи, подковы, крюки. Ну и самострелами, если будет время. А я — только самострелами. И всем, что к ним — стрелами, наконечниками.

Макар криво улыбнулся и закивал головой. Ермак и остальные тоже согласились.

— Ну, если так — железа надо больше. А то вдруг не хватит. Надо увеличить добычу. Ну и пара подмастерьев нужна, — произнес я.

— Организуем, — проговорил староста. — Есть у меня один. Кузнецу по молодости помогал, потом руку повредил, но лупить кувалдой ещё может. И ещё двое — молодые, но понятливые.

Ермак задумчиво кивнул. Потом посмотрел на Лаптя:

— Сможешь избу-сушилку заложить?

— Смогу. Только надо людей. Пять-шесть человек, чтоб рубили, клали, бревна и глину носили.

— Выделю, — пообещал Тихон.

— Тогда так, — произнес Ермак, вставая. — Макар остаётся в кузне. Максим берёт помощников и отвечает за самострелы. Лапоть с плотниками сушильню ставит. Железо заготавливаем. У кого есть вопросы?

Вопросов не было ни у кого.

— Работать начнём сегодня. Времени нет. А через неделю — чтоб еще несколько самострелов появилось.

Тихон Родионович медленно поднялся.

— Я списки составлю. Кто пойдёт в сушильню, кто ставить кузню, кто потом к Максиму. И склад мы ему отдадим — тот, что у стенки, где бочонки с припасами раньше хранили. Только порядок там навести. А то крысы железо пожрут, хе-хе.

Все кивнули.

— А теперь… — проговорил Ермак.

— Теперь нам надо решить, возьмем ли мы обратно Максима к себе в отряд, или он будет нам помогать, как простые жители города. Кто хочет сказать?

Есаул Скрыпник вздохнул, почесал щеку и произнес:

— Не знаю я… Непроверенный он. Раньше был наш, а теперь вон как… Кто знает, что там на деле случилось, когда татарин ему по башке двинул… Тяжело с тем, кто ничего не помнит… И про кого сведущие в колдовских силах всякое говорят…

— Он человека моего спас, — возразил ему Лиходеев. — Двух кучумовских татар убил. Одного ножом зарезал, не побоялся с ним на саблю идти. Оружие нам будет делать, которое лучше нашего. Сколько мы его будем проверять-то?

Все в избе одобрительно закивали. Со своего места поднялся Матвей Мещеряк.

— Я тоже поначалу смотрел на него очень косо. Но отец Тихомолв сказал, что все хорошо, да и Максим проявил себя, как лучшие наши бойцы. Двух татар победил в бою, спас своего товарища! А мог пройти мимо, и никто бы ничего не узнал. Сколько мы его проверять будем? Что он должен сделать, чтоб мы ему наконец-то поверили? Голову Кучума принести на тарелке?

Все, кроме Скрыпника, загоготали.

Мещеряк, довольный впечатлением, продолжил.

— Да и то кто-нибудь скажет, что этого мало! А, между тем, когда в поход собирались, столько людей к нам пришло, которых никто не знал! Да, оказались среди них и трусы, и подлецы, но жизнь — она такая! Что вообще происходит? Какой-то шаман забил нам головы своими фантазиями!

— Ну, кто за то, чтобы взять Максима обратно к нам в отряд? — спросил Ермак.

— Я, — сказал Мещеряк. И все за ним, кроме Елисея, сказали «я». Последним, после долгой паузы, сказал «я» и Ермак.

Вопрос был решен.

— Эх, жаль отец Игнатий сейчас опять не в городе, — вздохнул Ермак. — Ну да ничего.

— Подойди к иконе.

Я встал и шагнул к стоявшей в углу иконе. На ней — лик Спаса. Перед ним горела свеча.

— Клянешься ли ты быть верным товарищем нашим? Не предавать, не бежать, не уклоняться? — сурово спросил меня Ермак.

— Клянусь.

— Клянешься ли, что будешь силу и знание отдавать делу общему, во славу земли Русской?

— Клянусь.

— Клянешься ли слушаться старших — меня, сотников и назначенных над тобой?

— Клянусь.

— Клянешься ли молчать, где надо молчать, и говорить правду, где правда нужна?

— Клянусь.

— Тогда вот тебе крест. Приложись.

Я приложился. Лоб коснулся тёплого дерева. Затем Ермак сказал:

— С этого дня ты снова свой. Казак нашего отряда. Похоже, что ты умеешь и оружием действовать, и кузнечным молотом… но сейчас нам молот нужнее. Верните ему оружие.

Лиходеев выглянул за дверь, кого-то подозвал, дал ему указание, и через минуту молодой казак принес в избу саблю, пищаль, «берендейку» с порохом и сумку (там, судя по всему, лежали пули, пыжи, фитили и прочее).

Пищаль тяжелая, обмотанная веревкой. На стволе кое-где следы ржавчины, но он