Американский наворот - Сергей Вихорев Страница 15

Наконец, когда уличная музыка уже вновь ожила и начала набирать громкость, другое звуковое оборудование дало о себе знать — «Комбат» схватился за установленный перед ним микрофон и несколько раз постучал пальцем.

— Так, значит, ннэ, — послышалось с верхнего яруса и одновременно из уличных колонок.

Голос прозвучал пока еще в порядке пробы, не в полную силу. Музыка стихла.

— Товарищи сограждане Сибирского Федерального Самоуправления и также наши иностранные резиденты и гости! — начал, наконец, «Комбат» свою речь. — Сегодня в этот торжественный день мы отмечаем наш собственный праздник, День Воинской Доблести. День Воинской Доблести бойцов нашей Народной Добровольческой Гвардии. День Воинской Доблести наших новых братьев по оружию — бойцов Иностранного Корпуса. Это День Воинской Доблести наших сотрудников.

Он начал перечислять подразделения МВД, включая и МЧС. — Всех тех, кто несет гражданскую службу, — подытожил он, — но готов по первому сигналу встать на защиту нашего славного края. Наступит день, когда мы изгоним шайку бандитов и мракобесов и освободим наших земляков на левом берегу. Придет этот день и мы его спразднуем. — он так и сказал, «спразднуем».

— Наступит день, — продолжал «Комбат». — Когда наша Россия примет нас, и политической конфронтации, развязанной демаршистами будет положен конец. Придет этот день, и мы его тоже спразднуем.

— Придет день, когда сообщество наших наций одержит окончательную победу над противником в этой исторической битве за цивилизацию. Этот день придет, рано или поздно. Когда этот день придет, мы его тоже как следует спразднуем. Мы с вами в самом начале нашего общего великого пути. Пройдем его с присущей нам Воинской Доблестью! Дальше должно было пойти что-то вроде «Ура, товарищи!».

— Предвойна, война, 14-й и 15-й год, еще годы Большой Войны? Нет, не слышали, мы в самом начале нашего доблестного похода! Молодец, чего сказать, — с издевкой подумал Завирдяев.

Этот Ворчливый его настрой был обусловлен не столько неприятием солдафонщины как таковой, сколько примитивностью декларируемого, да и примитивностью самого «Комбата» как политика. Примитивность эта слишком уж резала слух на фоне тех изящных манипуляций с сознанием обывателя, что вытворяла общемировая, большая политика. Только сравнить — конверсия войны, деконвенция, эскалационная инициатива, деэскалационная инициатива, локальный военный процесс, глобальный военный процесс… а тут… «спразднуем» да «как следует спразднуем».

Там бы, в большом мире, эту, давно ставшую очевидной мысль о том, что война — это надолго так обернули бы, и в такую обертку… да впрочем и оборачивали, а тут…

— С праздником товарищи, с Днем Воинской Доблести! — прогрохотал «Комбат».

Толпа как и положено разразилась троекратным «ура», — местные научились кричать не хуже чем на плацу. Грянула музыка. Краем глаза Завирдяев заметил, как Бордовый Пиджак суетится у края трибуны, держа в одной руке крепкого вида планшет, а в другой микрофон.

Завирдяев неторопливо оглядывал толпу на проспекте. Обращали внимание плакаты с распечатанными детскими рисунками, — надо же, ведь как-то родители объясняли, что и как рисовать. Хотя скорее всего детям уже влили в мозги достаточно агитационного мусора, и нужно лишь попросить нарисовать что-нибудь на тему победы над левым берегом, и работа шла сама собой.

Тут левобережный нарисован во всем коричневом, как кусок дерьма, с рогами и с вилами. На него летит увесистая ракета. На небе светит солнце, луна и между ними герб СФС. Вот на другом рисунке вроде бы «Комбат», а вдали его танк. В зубах у «Комбата» трубка, может быть даже и сталинская. Завирдяеву хотелось в подробностях рассмотреть цветную мазню.

Еще было любопытно отыскать видение темы Большой Войны, — это несомненно здесь было представлено. Когда-то много лет назад Завирдяев еще не выросший из коротких штанишек сам так рисовал, правда по большей части автомобили…

— Какими глазами надо смотреть на мир, чтобы рисовать такое, — мысленно проговорил Завирдяев, — и каково это?

Каким бы это не показалось странным, но с высоты прожитых лет Завирдяев, если бы это было возможно, перекроил бы все так, чтобы он сам в те далекие годы тоже рисовал бы «Комбатов» и танки.

Дело было тут не в том, что именно рисовать, а в окружавшей его в те годы действительности — вконец одряхлевшая советская массовая культура, ее образовательный сегмент в частности, ничего не мог предложить кроме интеллигентских… не соплей даже, а чего-то мертового.

Те «разложенцы» могли пихнуть артхаус в детские мультфильмы а потом удивлялись отчего все так отвергалось в пользу всего иностранного. В школе было то же самое. Создавалось впечатление, что кадры и туда и туда набирались в психушках.

На таком фоне пришедшая с вестернизацией волна западного медиа-продукта выглядела цельной, отлично сработанной, сделанной профессионалом для человека, а не наркоманом-интеллигентом для двух-трех таких же.

Так что рисовать танки после бодрого и воодушевляющего рассказа про то, как твоя артиллерия способна бить по врагу — не такой уж и плохой вариант.

— Можно будет поддеть кого-нибудь из иностранцев этой темой, если возможность представиться, — подумал Завирдяев, — хотя у них сейчас у самих все движется к такому же, только своего, своей КАНАР под боком нет. Обходятся одной темой Большой Войны.

Раздумья прервались голосом импресарио, загрохотавшим из колонок.

— Дорогие товарищи, сейчас вас ожидает… вы уже слышите этот приближающийся гром?

Завирдяев прислушался и тут же понял в чем дело — штурмовики, пролетевшие над проспектом полчаса назад, делают второй заход.

«Комбат», и импресарио оказались не так просты, чтобы устроить проход авиации всего лишь в какой-то случайным момент времени — они подгадали и подогнали речь к путевым точкам штурмовиков — планшет у импресарио, возможно, был комбатовским, с интерлинком. У комбата-то доступ к системе точно был.

— Могучие машины вот-вот пронесутся над главным проспектом столицы нашего края! — продолжал импресарио.

Гул быстро нарастал, и вот уже остроносые штурмовики, с крыльями, увешанными ребрами пустых креплений для боеприпасов вошли в зону прямой видимости.

— Вот прекрасный ответ на вопрос о том, ставит ли себя наш край вне России. Это штурмовики России и, соответственно, наши штурмовики. Вопрос давно закрыт.

После штурмовиков показались плоскодонки — теперь их было аж пять штук. Неслись они все так же «набумом», теперь еще даже чуть выше чем в первый раз.

Остальная часть парада была уже представлена обычными пехотными и мотострелковыми подразделениями.

Теперь стоящий на трибуне Завирдяев стал раздумывать о том, как поступить после парада и митинга: пойти обратно к машине и отвезти всю группу на торжественное собрание с фуршетом, или же, если остальные утомятся и не захотят