Меченый. Том 4. Точка кипения - Андрей Николаевич Савинков Страница 11

На Башкирской АЭС на первом блоке начали заливать бетон, второй блок пока находился на стадии котлована, шла подготовка к началу строительства третьего из четырёх блоков типа ВВЭР-1000.

В Татарской АССР под первый блок начали копать котлован. Там тоже предполагалось 4 энергоблока, причём эту стройку выделили как приоритетную, поскольку Камский промышленный узел продолжал активно развиваться, а энергии там стабильно не хватало.

Активно строилась — с опережением графика даже (тут явно на пользу делу пошёл годичный мораторий «1985» на начало строительства новых АЭС, что позволило перераспределить ресурсы и немного снизить количество недостроенных капитальных объектов) — Крымская АЭС. Готовность первого блока уже приблизилась к 80%, и атомщики обещали совершить его физический пуск в начале 1988 года. Второй реактор по плану собирались запустить ещё через два года, не позднее 1990.

Ещё больший эффект от изменения истории получился на Ростовской АЭС. Благодаря выделенным дополнительным ресурсам удалось нагнать план по строительству. Первый энергоблок — его начали возводить аж в 1981, что по нынешним меркам было достаточно давно — согласно последним планам, специалисты из Минсредмаша божились запустить уже к лету следующего, 1987 года, а потом за ним ещё три блока с шагом в год. Впрочем, тут верилось, если честно, с трудом: хоть первый блок и «догнали», остальные три всё ещё отставали, поэтому более реальным было ожидать пуск четвёртой очереди строительства не в 1990, а скорее в 1991 или даже 1992 году. Ну, в любом случае, не в 2018, как в моей истории.

Продолжалось строительство двух блоков на Хмельницкой АЭС, третьего блока на Южно-Украинской, активно возводилась Балаковская и Калининская станции. Готовилась инфраструктура под строительство атомной станции под Минском.

Южно-Уральскую АЭС, рядом с Челябинском, как уже упоминалось, начали строить — ну, как строить: пока только котлован вырыли под первым блоком, вот только осенью должны были первый цемент залить — в варианте из двух блоков ВВЭР-1000 по причине неготовности проекта БН-800. БН-800 теперь «переехал» на Белоярскую АЭС, его строительство в обновлённом виде, с дополнительными системами безопасности, должно было стартовать уже в 1988 году.

Ну и, конечно, нельзя было не упомянуть состоявшийся пуск второго блока на Игналинской АЭС и пятого — на Чернобыльской. Там ещё на ЧАЭС достраивался шестой блок, и вместе с Ленинградской и Смоленской АЭС это были последние построенные в СССР реакторы РБМК. Атомщики хотели в Костроме ещё РБМК — два блока аж по 2,5 ГВт каждый — поставить, но тут уже я воспротивился. Наложил своё вето на строительство реакторов с положительной реактивностью, поэтому в недрах Минсредмаша прямо сейчас в спешном порядке перекраивали проект, чтобы, с одной стороны, линейку относительно дешёвых уран-графитовых реакторов не терять, а с другой — от врождённых их недостатков избавиться.

В нашей истории подобная работа была проведена по итогам Чернобыля, и уже в начале 1990-х появился проект МКЭР — Многопетлевой Канальный Энергетический Реактор, — который, сохраняя все преимущества РБМК, при этом имел совсем иной уровень безопасности. Но там и страна уже пошла под откос, и в принципе уран-графитовые реакторы слишком запятнали репутацию, поэтому ни одной АЭС по новой технологии построено в итоге не было. Тут, надеюсь, всё будет несколько иначе.

Ну и, конечно, нужно отдельно выделить строительство Горьковской и Воронежской атомных теплоцентралей, по два блока АСТ-500 каждая. Первую очередь в Горьком обещали запустить в 1989 году — в нашей истории строительство было остановлено в 1993 при уже фактически готовом первом блоке — Воронеж обещал начать работу на год позже. Если проект покажет себя с положительной стороны, то такими относительно недорогими станциями вскоре мог покрыться вообще весь Союз, решив раз и навсегда проблему зимнего теплоснабжения больших городов.

Всего же на момент описываемых событий в СССР работало 40 промышленных — 42, если считать Обнинский и Шевченковский — ядерных реактора на 16 АЭС, и 23 реактора были в процессе строительства, а ещё 12 реакторов готовились к закладке на ближайшие 3 года.

И единственное, что меня во всём этом деле беспокоило — это нейминг. Почему АЭС, расположенная под Киевом, называлась Чернобыльской, а рядом с Курском, в городе Курчатове, — не Курчатовской, а собственно Курской? Почему станция, которую начали строить возле посёлка Метлино под Челябинском, получила имя не «Метлинская» или «Челябинская», а «Южно-Уральская»? Ну а планируемая уже на следующую пятилетку АЭС под Костромой и вовсе должна была получить имя «Центральная»! Кто вообще всё это придумал? Почему нет никакой единой системы наименования станций? У меня, как у человека системного, от такого безалаберного подхода просто взрывался мозг. С другой стороны… Пусть это и будет самой нашей большой атомной проблемой.

Отдельно стоит упомянуть забавный поворот, случившийся на треке ирано-советских отношений, и то, как это повлияло на атомную отрасль.

Между Москвой и Тегераном со времён исламской революции отношения были, мягко говоря, натянутыми. Персы именовали СССР «малым сатаной» — в противовес «большому сатане» США — и, конечно же, сказалась поддержка нами Ирака в недавно закончившейся войне. При этом надо понимать, что полностью торговля и сотрудничество между двумя странами не прекращались: СССР закупал у соседа по Каспийскому морю продовольствие (в частности, оттуда шли сухофрукты), продавал машины и другие промышленные товары, что, кстати, само по себе показывает определённый уровень договороспособности Тегерана.

А потом произошёл взрыв в Рас-Тануре, и карты смешались окончательно. Иран хотел закупать оружие, США временно из-за «Ирангейта» продавать его не могли, подсуетились наши «торговые представители». Потом началась война против Ирака, Иран начал больше симпатизировать единоверцам, потом Франция бахнула по Ливии, и в мусульманском мире вообще прокатилась антизападная волна в том плане, что «они нас убивают», надо же что-то делать.

И Союз в этой парадигме просто поневоле становился персам ближе, поскольку тоже находился на «антизападной стороне» — тот случай, когда враг моего врага, если не друг, то временный попутчик — вполне.

Как это относится к атомной энергетике? Совершенно прямым образом: ещё в 1975 году в Иране было начато строительство первой АЭС «Бушер» в стране. Строили её западные немцы, и, естественно, после исламской революции с введением санкций всё это дело было тут же свернуто. Обидненько, учитывая, что первый блок был уже достроен на 80%, а второй — на 50%. Достроить сами персы не могли — не имели компетенций, никто другой, естественно,