Телохранитель Генсека. Том 4 - Петр Алмазный Страница 10

училась на одни пятерки. Родители хотели, чтобы я в медицинский поступила, как мама. Или инженером стала, как папа. А я взяла и отнесла документы в кулинарное училище. Потому что с детства готовить люблю. Ну что мне делать на заводе инженером или в больнице врачом? Тем более, я кровь как увижу, даже совсем немножко, то чуть в обморок не падаю.

— Тогда действительно, нечего, — согласился я, макая очередной блин в сметану. — А блины у тебя знатные, я таких еще не ел.

Девушка аж зарделась от удовольствия.

— Спасибо! Вы еще мои пироги не ели — язык проглотите! Так вот, после кулинарного техникума, когда закончила, меня по распределению, как отличницу, комсомолку…

— Спортсменку, — пошутил я словами из знаменитой комедии Гайдая, но оказалось, что угадал.

— Ну да… А вы откуда знаете, что я спортом занималась?

— Догадался.

Лида хоть и выглядела слегка тощей, но крепкие маленькие мускулы и спортивную фигуру было не спрятать. Движения уверенные, но плавные, грациозные. Она даже блины печет так, будто исполняет какой-то танец.

— Гимнастика?

— Ага. Даже разряд имею.

— А почему дальше не пошла?

— Травма. С бревна неудачно упала. Так жалко… — Лида вздохнула, сразу погрустнев. — Так вот, распределили меня в такое место, что даже мама перестала обижаться, что я решила поваром стать. Представляете, прямо в хозяйственное управление Совета министров! Вот только места повара не было, и товарищ Смиртюков предложил временно поработать горничной или домработницей. А место освободится, переведут поваром в Кремлевскую столовую.

— А почему в общежитии живешь? Я так понимаю, что родители твои в Москве и сама тоже москвичка?

— Да. У нас все дедушки-бабушки из Москвы. И прабабушки тоже. Кажется, никого из других городов в родне нет. А представьте, как зайдут в гости, так каждый родственник начинает мне говорить, что я свою жизнь загубила, когда в институт не пошла. Так я оттуда, от всех этих родственников, и сбежала — в общежитие. Сказала, что хочу жить самостоятельно…

— О, Володя, ты уже встал? — на кухню, вытирая мокрые волосы полотенцем, вошла Светлана. — А я девочек в школу проводила и решила искупаться. Мы с ними специально старались потише, чтобы тебя не разбудить. Ты же выспаться хотел, не рано ли поднялся?

— Не знаю, наверное, запах блинчиков разбудил — такой аромат и мертвого из могилы поднимет, — ответил я, но, перехватив недоуменный взгляд Лиды, подумал, что комплимент блинчикам у меня получился какой-то неоднозначный.

— Володя, когда у тебя уже на работе график станет хоть немного более стабильным? — присаживаясь к столу, грустно спросила Света. — Совсем дома не появляешься. Вчера вон даже в театр с Олимпиадой Вольдемаровной ходили. А ведь так хотелось бы с тобой!

Ну вот и раскрыт секрет позднего возвращения жены домой. Вместо коварного соблазнителя компанию Светлане допоздна составляла наша чудо-соседка. Жена никогда не была театралкой, но я очень рад, что пожилая оперная дива взяла над ней шефство. Всяко лучше, чем сидеть дома одной. Тем более, теперь есть кому присмотреть за детьми.

— И какой спектакль давали?

— Мы в Оперный ходили. Так красиво!.. Только непонятно ничего.

Если честно, мои впечатления от оперы не сильно отличались от Светиных. Я тоже ничего не понимал в этом виде искусства, но был впечатлен красотой и атмосферой представления. Последняя, которую посетил пенсионер Гуляев вместе с молодой любовницей Верочкой, была «Кармина Бурана» Карла Орфа. Впечатляющее шоу, что тут еще скажешь.

— Как-нибудь сходим вместе, — пообещал я жене, хотя воспоминания о Верочке слегка испортили настроение. Стало как-то стыдно и неуютно, словно бы в вонючую грязь наступил. А ведь действительно, я сильно изменился с тех пор. Не мне судить, но все-таки кажется, что к лучшему.

В коридоре вдруг затрещал телефон. Я вздохнул: ну вот, начинается… Сейчас точно вызовут на работу.

Не ошибся, к сожалению. Звонил Рябенко.

— Володя, у нас ЧП. Срочно в Заречье.

— Понял. Скоро буду.

Вот вам и выходной, который планировал провести вместе с женой…

Выбежал из подъезда. Подаренная Генсеком шестерка стояла в гараже. Быстро метнулся туда и скоро уже ехал по направлению к МКАДу. Оставил машину на стоянке возле госдачи, взбежал по лестнице на второй этаж. Все это время в голове билась мысль: «Что-то с Леонидом Ильичом».

Только когда Брежнев появился мне навстречу, я выдохнул. Слава Богу, с ним все в порядке. Идет довольный, расслабленный, на лице играет улыбка. За его спиной маячит Рябенко, стараясь привлечь мое внимание. Что-то не сильно пока на ЧП похоже… На всякий случай, я сосредоточился на мыслях генерала.

«Молчи! Не говори ничего! — думал Рябенко, выразительно глядя на меня. — Это я дурак ляпнул про ЧП, а ты сейчас у Лени спросишь. А тот пока и не подозревает даже ничего…»

Стоя за плечом Генсека, Александр Яковлевич отчаянно пучил глаза, явно пытаясь мне намекнуть. Его счастье, что я телепат и предусмотрительно изучил ситуацию своим способом.

— Володечка? А ты чего здесь сегодня? У тебя же выходной должен быть? — удивился Леонид Ильич.

— Нам с Александром Яковлевичем нужно с бумагами поработать, — ответил я и тут же ощутил облегчение генерала Рябенко. — Кое-какие хвосты остались, пару подписей забыл поставить и так еще, по мелочам.

— Ну что ж, тогда не буду вам мешать, — Леонид Ильич прошел мимо меня, потом остановился и попросил:

— Как закончите, зайди ко мне.

— Хорошо, Леонид Ильич, обязательно, — я кивнул и вслед за Рябенко направился к его кабинету.

Генерал выпроводил даже секретаря и, когда мы остались наедине, выдохнул:

— Хорошо, что не стал спрашивать про ЧП. Леониду Ильичу не говорили. И, скорее всего, не скажем. Не дай Бог с сердцем опять будет плохо…– Рябенко искренне переживал. И не столько за Генерального секретаря, сколько за друга, с которым большую часть своей жизни шел рядом, прикрывая спину.

— Что случилось-то, Александр Яковлевич? Рассказывайте, — нетерпеливо потребовал я. — Уж думал с Леонидом Ильичом что-то… Но судя по тому, что вы ничего ему не сообщили, может опять что-то на тему Галины Леонидовны?

— Вот ты прямо настоящий Шерлок Холмс! — поразился моей интуиции Рябенко. — С первого раза в десяточку.

— И что же Галина Леонидовна умудрилась отчебучить, лежа в больнице? Врача побила?

— Тебе бы все шутить, Владимир Тимофеевич, — Рябенко