Гагарин - Анатолий Евгеньевич Матвиенко Страница 10

Тем более, кому-то придётся лететь на Марс. Даже если проблемы со здоровьем начнутся через сутки после старта, экспедицию в принципе невозможно прервать, за пределами Земли экипажу придётся провести порядка двух с половиной лет, и максимум, что возможно — глотнуть аспиринчику из аптечки. Помимо гуманных соображений — не гоже вернуть родным бездыханное тело космонавта, на его путешествие к Красной планете уйдут миллиарды рублей. Что, впустую потраченные? Поэтому медики дадут зелёный свет только парням, кто с высокой степенью вероятности не заболеет даже насморком. Не говоря о том, что придётся лететь за пределами магнитосферы Земли и молиться, чтоб Солнце не шарахнуло вспышкой. А за пару лет будет обязательно. Один грей — это лучевая болезнь, вряд ли с летальным исходом, но здоровье подорвано до конца недолгой жизни. Два грея — прогноз куда менее благоприятен. Больше — простите за всё, вопрос лишь, как скоро закончатся страдания. И Андрюха, придурок, из шкуры лез ради командировки на «Салют-13», где как раз имитируются условия долгой марсианской экспедиции!

Да, стенки станции представляют собой сэндвич из свинца, обеднённого урана и каких-то композитов, частично уменьшают излучение, тем более оба космонавта увезли с собой достаточно медикаментов, ускоряющих выведение радиации. Медленное облучение куда мягче переносится, чем ударная доза. Но… Всё равно это очень не здорово.

Стрелка настенных часов указала на цифру «шесть», коллеги принялись сворачиваться и собираться домой. Ксения прихватила лёгкое платье и забежала в туалет — скинуть халат, под которым не было ничего кроме минимума белья, и надеть уличное. Больничные босоножки сменила на белые блестящие с каблуком и с длинными ремешками, сплетающимися на икре наподобие греческих сандалий. Осталось проверить макияж, короткую причёску, папиного зайца в сумочке, и — домой.

Вишнёвая «ласточка» марки ВАЗ-2105 завелась легко и непринуждённо, папа договорился, чтоб кто-то из его бесчисленных знакомых присматривал за дочкиными «жигулями». Ксения никогда не открывала капот, только салон, багажник да горловину бензобака, запираемую на хитрый замок против желающих слить топливо или хулигански бросить в бак какую-то грязь.

Машина вписалась в неплотный поток и покатила к проспекту Мира. Катаясь почти ежедневно, кроме самых снежных зимних дней, девушка вполне освоилась, не вызывая раздражения у московских водителей, любителей выкрикнуть оскорбление вроде «пятицилиндровая» при виде дамы за рулём.

До проспекта не доехала, завидев автобус, впереди него «москвич» и плотное кольцо людей. Конечно, имела полное право надавить на газ. Но клятва Гиппократа, папино обычное «если не мы, то кто же» и прочие непонятные побудительные толчки заставили перенести правую босоножку на педаль тормоза.

Машина прижалась к бордюру за толпой. Ксения прихватила аптечку, намного превосходящую по комплектности стандартную, и бодро застучала каблуками в сторону скопления людей. Решительно раздвинула их со словами «Я — врач, что здесь происходит?»

У блестящего хромом переднего бампера лежал на асфальте мужчина. Явно живой, потому что начал вставать.

— Ну что же ты, бл… Куда же ты,… твою мать… — разорялся пролетарий, мнущий грязную кепку, наверняка — шофёр того «москвича». — Из-за автобуса,… выскочил как…зда с мотором, думал — п…ц тебе.

Цензурные слова вплетались у него между матерными редко, словно невзначай.

— Прости, старик. Задумался. Нормально всё. Я сам виноват.

— Да? А кто мне за фару заплатит? Х… с бугра или Пушкин?

Изобилие женщин вокруг его ничуть не смущало, матюги лились как из сорванного водопроводного крана.

— Так давайте ГАИ вызовем, — предложил один из зевак.

Действительно, через стекло одной из фар тянулась трещина. Даже самый посредственный автомобилист моментально бы догадался — вряд ли она разбита о пострадавшего, мужчину крупного, с курчавой светлой шевелюрой. Таких обычно подкидывает на капот, далее — по обстоятельствам.

Павший пешеход стал на ноги, выпрямился, и Ксения с изумлением узнала своего учителя биологии. Не видела его шесть… или сколько лет?

Толпа тем временем начала разбредаться, москвичист влез в кабину своей замызганной таратайки, дал задний ход, потом вырулил на центр улицы и укатил.

— С вами действительно всё в порядке, Мирослав Иванович?

Он обернулся. Потирал ладонью бедро, явно ушибленное, гримаса боли сменилась выражением удивления.

— Ксюша, ты⁈ Ох, теперь, наверно, давно уже — Ксения Юрьевна.

Сердце подпрыгнуло. Конечно, давно уже всё перегорело и забылось, но как приятно, чёрт возьми, что он её помнит!

Учитель мало изменился. Пожалуй — дозрел, стал чуть солиднее, и это ему очень шло, несмотря на довольно нелепую ситуацию с ДТП.

— Для старых знакомых та же Ксюша. Подвезти?

— У тебя собственная машина? Ах, да… Подвези, очень кстати.

Было не по пути, он попросил подбросить в район Дмитровского шоссе. Рассказал, что развёлся, разменял квартиру, получив однушку около кинотеатра «Волга», из школы, где учились брат и сестра Гагарины, ушёл, обвинённый из-за развода в аморалке, что не помешало сделать карьеру в другом месте, теперь — директор профессионально-технического училища.

— А ты?

— Ну кем ещё может быть любимая дочка первого космонавта и ведущего специалиста Института авиационной и космической медицины? Врач, занимающийся здоровьем космонавтов в госпитале ВВС. В космос не пустят по причине отсутствия яиц и других признаков мужественности характера, но хоть так прикосновенна к раскрытию тайн мироздания.

О том, что сама уже прошла предварительный отбор и включена в список ожидания для формирования женской группы в отряде космонавтов, умолчала. Это секрет для не имеющих доступа с двумя нулями к соответствующей тематике, да и просто сглазить не хотелось.

— Я был уверен, что ты — особенная, добьёшься всего, что захочешь. Эх, жаль мне туда никак, и в твою машину едва помещаюсь… Ксюша! Ты уже девушка взрослая, я мужик неженатый. Будет свободное время от космических подвигов — позвони. Поболтаем. Ну а не позвонишь — не обижусь.

Он оторвал листок от блокнотика, держащегося на присоске за лобовое стекло, и написал семь цифр. Бросил «пока» и удалился, практически не хромая. Видно, и правда мало пострадал.

Конечно, это совсем не обязательно начало романа, сказала себе Ксения, разворачиваясь в сторону центра. И вариант вместо водопроводчика Панаса — директор его ГПТУ, тем более на восемь-десять лет старше, к тому же разведённый, ровно так же шокирует маму. А, чего загадывать!

Она уже точно знала, что позвонит. И предлог есть — узнать о самочувствии после удара. Но не сразу, не сегодня и не завтра.

Тем