Учебник вымогателя, или Искусство владения навахой, ножом и цыганскими ножницами - Денис Леонидович Черевичник Страница 30

Ещё одним элементом, служившим исключительно в качестве символа отваги, а также демонстрировавшим готовность идти до конца, было связывание вместе ног или рук дуэлянтов. В некоторых случаях бойцы просто держались за концы верёвки или же зажимали зубами края платка-банданы. Разумеется, такой поединок не мог продолжаться долго, и эти суицидальные формы дуэлей, как правило, заканчивались трагично для обоих бойцов[161].

Рис. 51. Дуэль до смерти с зажатым в зубах платком. Кадр из фильма «Скачущие издалека». Режиссёр У. Хилл, 1980 г.

Также для демонстрации храбрости и презрения к боли можно было попытаться обезоружить противника, схватив его нож голой рукой за клинок. Часто опытные полицейские выявляли членов организованной преступности именно по шрамам от ножа на ладони[162]. Эффективность этой техники вызывает большие сомнения, однако никто и не требовал от бойца успешного выполнения обезоруживания — простой демонстрации отваги было вполне достаточно. Думаю, этот трюк представлял собой рудимент фехтования XVI–XVII столетий, когда противника точно так же старались обезоружить, схватив левой рукой клинок его шпаги. Правда, рукой, одетой в толстую перчатку.

К проявлениям мачизма также можно отнести подчёркнуто демонстративное игнорирование полученных ранений или их нарочито небрежное перевязывание, как и невозмутимую манеру вытирать окровавленный нож об одежду поверженного противника[163]. Возможно, что прообразом для них послужили кажущиеся многим нашим современникам не менее абсурдными рыцарские обеты Средневековья: вызвать в одиночку на бой целое войско, сражаться только одной рукой, с одним завязанным глазом, без щита или части доспехов.

В сегодняшней Испании для демонстрации бравады, удали и презрения к опасности служит коррида. Как и двести лет назад, тореро щекочут нервы зрителей, разворачиваясь к разъярённому быку спиной, опустившись на колено или пропуская смертоносные рога буквально в сантиметрах от тела. Но настоящим символом бесшабашной удали и бессмысленной отваги является энсьерро — убегание от специально выпущенных быков, которых прогоняют через город. Именно энсьерро представляет собой хрестоматийное «cosas de Espana» — типично испанский феномен: чистый, концентрированный кураж, вызов смерти.

Рис. 52. X. Тальхоффер. Захват меча за клинок, 1467 г.

Рис. 53. Энсьерро в Памплоне, 1936 г.

Если на арены тавромахии выходят тренированные и прекрасно подготовленные тореро, то в Памплоне перед разъярёнными быками бегут случайные зрители. Десятки людей получают тяжёлые травмы, многие погибают[164]. Поэтому, наблюдая за старинными техниками владения ножом, следует помнить, что далеко не всё, что вы видите, следует трактовать исключительно с точки зрения целесообразности и здравого смысла. С этой позиции демонстративные проявления мачизма совершенно иррациональны и необъяснимы. Поэтому необходимо знать и учитывать культурный и исторический контекст, ведь главный ключ к пониманию поступков, морали и философии людей, выходивших на дуэльные площадки с навахами в руках, — это именно культура.

Резюмируя вышесказанное, повторюсь, что основа ножевого боя — это не техника. Схватка на ножах — это вызов мужеству, тест на презрение к смерти, фатализм и твердость «cojones». Готовность принять свою судьбу без раздумий и колебаний. А ножи, пистолеты или шпаги — не более чем фон, реквизит. И это относится не только к Испании или испанской культуре — это общее правило для всех стран, где когда-либо дрались или дерутся на ножах. Поэтому, как только из дуэли на ножах, поножовщины или ножевого боя — называйте это как угодно — уходят острые, стальные смертоносные ножи, а с ними адреналин, опасность, риск и постоянно витающая тень смерти, то вместе с клинками из поединка исчезает и сама суть — душа, и от боевого искусства остается только пустышка, пустая оболочка, эксплуатирующая его имя и образ.

Возможно, найдутся те, кто, увидев настоящий справочник, сочтет его предосудительным, а появление его — пагубным, так как наваха является типичным оружием баратеро, шулеров и других представителей преступного мира, которых лучше сторониться, чем изучать наставления, кои принесут вред читателю, а следовательно, и обществу. Рассуждающим подобным образом мы можем ответить, что когда в обществе существуют некие неисцелимые пороки, против которых бессильны и религиозные заповеди, и высокоморальные предписания, и законы, и более действенные способы, то необходимо принять меры для смягчения жестокости этих пороков. Меры эти состоят в том, чтобы обучить людей добропорядочных и миролюбивых, которые могут подвергнуться злодейскому нападению тех, кто искушён во владении оружием, тех, кто, будучи защищён этим преимуществом, извергает брань и нападает из-за пустячного слова или незначительного повода или же из любви причинять боль.

Хотя испанское законодательство и содержит репрессивные законы против дуэлей, призванные искоренить этот варварский обычай, доставшийся нам от рыцарских времён, но в действительности они не имеют никакого эффекта. Каждодневно мы наблюдаем, как к подобным схваткам, называемым «дела чести», обращаются мужчины, ответственные за исполнение этих многочисленных запрещающих указов, требований и кодексов и надзор за ними. Недостаточно того, что существуют здравомыслящие и добродетельные индивидуумы, выступающие против вызовов на дуэли и называющие их методом мошенников и негодяев. Тщетно в других странах, более просвещённых, чем наша, чтобы покончить с дуэлями, учреждают респектабельные общества и используют все средства, что продиктовано чистейшей любовью к гуманизму. Но дуэли продолжаются, и не так давно мы стали свидетелями недостойного зрелища, когда законы игнорируются теми же, кто их принимает.

«Остерегайтесь, — сказал Руссо, выступая против дуэлей, — смешивать священное имя чести с этим кровожадным предрассудком, который размещает все добродетели на острие шпаги и способен лишь превращать смельчаков в преступников».

В чём заключается этот предрассудок? В самом сумасбродном и диком воззрении, которое никогда не было свойственно человеческому духу, а именно: что общественные обязанности замещаются отвагой; что человек не плут, не мошенник и не клеветник, а, наоборот, обходителен, учтив, благовоспитан и великодушен в сражении. В том, что, когда в руке зажат клинок, ложь превращается в истину, честность — в подлость, а вероломство становится достойно похвалы. В том, что на оскорбление всегда отвечают ударом шпаги и никогда не творится произвол, который привел бы к смерти человека.

Здесь мы видим лишь небольшую часть того, что было сказано против дуэлей, но, тем не менее, и сегодня нет недостатка в авторах, которые