Финская оккупация Петрозаводска. 1941-1944 - Юкка Куломаа Страница 42

Ноющими от усталости ногами я иду посмотреть на замечатель­ное полнолуние над волнами Онего. Из парка исчезли афишные тумбы, объявления и огромные фотографии. Яснее, чем когда-либо прежде, при лунном свете, я внезапно замечаю, насколько во многих своих проявлениях Яанислинна — экзотический и, в сущности, южный город. Что это за редкостные, немного напо­минающие акацию деревья вдоль бульвара, огибающего высоко вверху расположенный в глубокой ложбине Спортивный парк? Когда смотришь при луне в промежутки между ними на виднею­щиеся на другой стороне ложбины низкие светло-желтые и свет­ло-красные каменные здания, порой кажется, что этот город мог бы быть Саратовом или Сталинградом. Или, возможно, каким-нибудь маленьким южным французским городком — Авиньоном или Виллефрансом...».

Северная часть центра города. Вид на Онежское озеро с лыжного трамплина, нахо­дящегося на высоком берегу Неглинки (Музейное ведомство Финляндии, исторический архив фотодокументов)

Во время второго, в конце лета 1942 г., посещения Яанислин­ны Олави Пааволайненом облик города разительно отличался от того, каким он бы л прошлой осенью, во время хаоса, последо­вавшего за его захватом. Прогресс, достигнутый за прошедшие месяцы, бросался в глаза, и, кроме прочего, были созданы весьма благоприятные условия даже для гостей города — поэтому такие романтические зарисовки карельского августовского вечера под луной не удивительны. Для солдат частей гарнизона с размеще­нием их на квартирах, спокойными условиями, а также дозво­ленными и недозволенными возможностями проведения досуга, город также был лучшей альтернативой фронту. С другой сто­роны, наблюдатель мог заметить и менее привлекательные сто­роны жизни города.

«Завтракаем в уютном ресторане «Вако», рядом с универси­тетом. Его внутренняя отделка с художественно выполненным текстилем и лампами представляет собой лучший хельсинкский ресторанный стиль функционализма. Госпожа Киуру, заведу­ющая рестораном, наша знакомая по гостинице в Олонце, при­нимает нас с достоинством хозяйки первоклассного заведения. Обедаем во втором, возможно, еще более шикарном ресторане города «Лоттахови», в оформлении которого забавно и стильно используются элементы прославленной «блиндажной» архитек­туры. Большие, уже предвещающие осень, вечерние тучи пере­ливаются разными цветами над Онего. Окна открыты, и теплый ветер колышет перед ними странного темно-красного цвета де­коративную гречиху, что снова напоминает террасу на набереж­ной в Сталинграде. Олонецкие дети, «освобожденные соплемен­ники», клянчат хлеба под окном...

Картина напоминает о другом тяжелом впечатлении этого дня. В ходе поездки по ознакомлению с работой хлебозавода, находящегося на берегу Онежского озера, мы проезжали мимо окруженных колючей проволокой мрачных концлагерей для русских жителей Яанислинны. Неужели на самом деле было не­обходимо и здесь вводить эту систему, изолировать часть русских и заставлять их носить отличительные повязки во время работ за пределами лагеря?»

«Ежедневная картина утром и вечером — это проходящая через двор колонна женщин. Их приводили из лагеря под охраной двух вооруженных винтовками солдат, один — впереди, другой — по­зади колонны. Эти женщины работали на прополке брюквы, моркови и картофеля, поля которых находились совсем рядом, между школой и Онежским озером. Женщины среднего возрас­та. Была ли причина в лагерном начальстве, плохой еде, старой грязной одежде, в тоске по детям, тяжелой работе в жару или в чем-то другом, но все они выглядели не по возрасту увядшими. Женщины работали и на железнодорожной станции, они раз­гружали вагоны с дровами и складывали их в поленницы рядом. Вооруженный охранник сторожил и этих женщин».

Общий облик города сильно отличался от привычного для Финляндии и часто в худшую сторону. В особенности пригоро­ды, по словам фронтового корреспондента Тауно Сиимеса, были слишком отмечены «печатью Клондайка». По мнению врача по­левого госпиталя гарнизона Клемола, в целом город был каким угодно, но не экзотичным.

«Мне вместе с врачом-ординатором пришлось жить в городс­кой гостинице под названием «Лоттахови». Здание по западным стандартам не соответствовало статусу гостиницы. Все извест­ные у нас к тому времени удобства отсутствовали. Не имелось ни умывальников, ни туалета, ни ванной комнаты. Вместо цент­рального отопления в каждой комнате громоздилась необъятных размеров и безобразного вида печь.

Летом на улице Карла Маркса (Музейное ведомство Финляндии, исторический архив фотодокументов)

Но «Лоттахови» казалась все-таки роскошным заведением по сравнению с жилищем моего персонала, которое было постро­ено из круглых бревен, поставленных прямо на землю, и места­ми настолько дырявым, что в щелях между бревнами виднелся свет. Этажи соединялись лестничными пролетами, и на каждом имелась какая-нибудь кухня и умывальная комната. Канализа­цией служила сделанная из досок четырехугольная труба, про­ходящая сверху вниз через все этажи прямо в землю.

Дом кишел насекомыми. Тараканы, клопы и блохи были по­всюду, и за те шесть недель, которые мы провели в Яанислинне, их не удалось вывести никакой отравой.

Большинство улиц города были не мощеными и в дождливую погоду — особенно грязными. На окраинах города тротуарами служили толстые доски, положенные на козлы. Мощеные улицы были только в центре города, где находились также и лучшие городские здания, относящиеся в основном к царскому времени. По пути из центра к окраинам город напоминал нескончаемую деревню с построенными из круглых бревен маленькими дома­ми, окруженными небольшими огородами с посадками капусты и картофеля. Вокруг домов в качестве единственных декоратив­ных растений виднеются дудник, крапива и репейник».

Несмотря на то, что военные действия не затрагивали непос­редственно сам город, он все же находился недалеко от линии фронта, что вызывало известную неуверенность. По словам офи­цера по вопросам просвещения, служившего в штабе Олонецко­го округа: «В вечернее и ночное время ноября Яанислинна пре­вращалась почти в мертвый город. На улицах темно и холодно. Лишь изредка свет автомобильных фар на мгновение освещал небо. В темноте настораживал любой скрип или звук закрывае­мой двери. На уме всегда партизаны».

Несмотря ни на что, после первой зимы Яанислинна стала по­пулярным местом для частых визитов представителей военных, политических кругов и средств массовой информации. Транс­портное сообщение с городом было удобным, военное положе­ние прочным и в отношении исхода войны преобладали опти­мистичные настроения. Карельское академическое общество[58] уже в апреле 1942 г. смогло отметить в городе свой 20-летний юбилей. В мероприятии участвовало более 300 молодых офице­ров, и оно стало своего рода апофеозом в истории идеи Великой Финляндии и племенного родства.

Главнокомандующий армии и Военного управления Восточ­ной Карелии маршал Маннергейм и министр обороны Валден прибыли в Яанислинну в июне. В детально разработанной про­грамме визита гостям стремились дать представление о городе и условиях жизни его населения. Из-за отсутствия документов неизвестно, были ли включены в программу посещения живших в условиях