Женственность. О роли женского начала в нравственной жизни человека - Я. А. Мильнер-Иринин Страница 6

претворяя на практике, на деле, свою глубочайшую, изначальную сущность, он одновременно укрепляет себя в этой своей исконной сущности – все больше и основательнее развивает и обогащает в себе человека, все глубже и совершеннее творит из себя все более нового человека – идеального человека будущего. И это в равной мере относится как к общественно-историческому развитию и образованию человечества в целом, так и к развитию и образованию каждого отдельного человека, каждой отдельной личности.

Ясно, однако, что изначальное, коренящееся еще в их животном происхождении и в их животном начале половое деление людей не может не сказаться и на их человеческих качествах, на специфических особенностях их человеческих качеств, и эти общие в своей основе человеческие качества с неизбежностью оказываются расщепленными на две взаимно требующие друг друга половины: мужское и женское начала – мужественность и женственность. Эти чисто физические (физиологические) начала с необходимостью сказываются в душевной жизни человека, а через нее – и в его духовной жизни.

Следует различать между категориями духовной и душевной сфер жизни человека, – соответственно, между духовными и душевными явлениями. Мы с полным основанием говорим о «духовной жизни общества» и «душевной жизни человека». Но если говорить о «душевной жизни общества» – бессмыслица, то говорить о «духовной жизни человека» – правомерно. В чем же тут дело? Духовная жизнь есть общественное явление по самому своему глубочайшему существу, тогда как душевная жизнь – явление вполне и сугубо индивидуальное, невзирая на то, что сам человек, как таковой, – даже и в качестве индивидуума – явление общественное. Душевная жизнь, без всякого сомнения, имеет место и у животного, а ее элементарные зачатки, весьма возможно, и у растений. Вы, вероятно, знаете, читатель, что на вопрос о том, чувствуют ли растения, – например, боль, дается утвердительный ответ. Я полагаю, что у растений душевная жизнь сводится к чувствительности различной степени, у животных (в дополнение к ней) – к рассудочности, тоже различной степени, у людей (в дополнение к чувствительности и рассудочности) – к элементарной разумности, ибо разумность в ее развитом виде, будучи связана уже с развитой общественной природой человека, уже составляет его (человека) духовную жизнь, имеющую своей материальной основой (своей объективной основой) способ производства, а идеальным (субъективным) содержанием совесть. Очень возможно, что душевная сторона – оборотная сторона жизни как природного явления вообще, как чисто биологического что ли явления, жизни как таковой (жизни как жизни), но отличается эта душевная сторона жизни различными качествами – соответственно уровням организации живого. Душевная сторона жизни – необходимое условие ее самосохранения. Но душевная жизнь животного так же отличается от душевной жизни человека, как животное отличается от человека вообще – существа общественного. И если душевной жизнью животного занимается зоопсихология, то душевной жизнью человека – психология как таковая.

Сейчас модно говорить о социальной психологии. Но ведь психология человека не может не быть социальной, как и человек не может не быть существом общественным. Очень вероятно, что можно выделить из психологии вообще и сделать предметом специального рассмотрения те именно явления человеческой психики, которые имеют сугубо общественный характер (ведь в ней есть и явления индивидуального порядка) и которые играют в жизни человека какую-нибудь (ту или иную) особую роль, например, религиозные верования, но не следует только при этом забывать, что таким социальным характером отличается любое явление человеческой психики, даже и относящееся к сфере индивидуального.

Но хотя это и так, и душевная жизнь человека отличается от душевной жизни животного коренным, качественным образом, тем не менее в душевной жизни человека его генетическое родство с животным миром, из недр которого человек произошел, ощущается неизмеримо явственнее, чем в духовной жизни. Ибо и в последней усматривается известное генетическое родство с животным, хотя духовная жизнь по самому существу своему, повторяем, жизнь существа общественного. Ведь духовная жизнь человека проявляется в его разуме, разум же – в качестве своей необходимой предпосылки – рассудка – унаследован человеком от животного состояния, как и рассудок животного, кстати, имеет своей столь же необходимой генетической предпосылкой первоначальную чувствительность растения. Между прочим, зачатки труда и общественной организации усматриваются уже у высших животных, и они-то и обусловили рассудочную деятельность их нервной организации (головного мозга). И все же это целиком душевная и нисколько не духовная, разумеется, деятельность (поскольку речь идет о животных, пусть и высших). Духовная жизнь есть духовная жизнь общества, хотя она и проявляется в духовной жизни его членов – каждого отдельного человека. Средоточием этой духовной жизни общества и человека является разум, который имеет своим имманентным содержанием совесть, а формой – волю. Разум, стало быть, есть единство совести и воли в человеке. Что же касается собственно отражательной деятельности разума, то она коренится в рассудке. В этом плане разум есть диалектически осознанная и диалектически же преобразованная отражательная деятельность рассудка; разум есть как бы рассудок, обращенный на самое себя, мышление о мышлении. Собственно же разум есть совесть и воля.

Духовная жизнь общества объемлет его научную, художественную и нравственную деятельность. Религия, как таковая, есть извращенная духовная жизнь общества и включает в себя в искаженном виде все ее элементы – и научный, и художественный, и нравственный: это лженаука, это лжеискусство, это лженравственность. Поскольку этические принципы истинной человечности как нравственный закон жизни общества сводятся к принципу совести и ее имманентному содержанию – добру, добро же состоит не в чем ином, как в новом, идеальном мире, творимом человечеством реально на основе истины, правды и красоты, то этические принципы (о них – в заключительной главе – «Женщина и идеал»), или, что то же, нравственный закон, необходимо включают в себя научно-познавательный, художественно-оценочный и нравственно-категорический аспекты в строжайшем единстве. Но если это так, то разум, о котором мы только что говорили как о настоящем средоточии духовной жизни общества и человека, и должен быть конкретизирован как принципы истинной человечности – как нравственный закон.

Этот закон и сообщает всему человеческому нравственный характер, в том числе и душевной жизни человека: если эта душевная жизнь человека освящена нравственным законом, она нравственна, если она не освящена нравственным законом, – она ни нравственна, ни безнравственна, если она идет вперекор нравственному закону, – она определенно безнравственна.

Конечно, безразличного в нравственном отношении нет, и если то или иное душевное состояние не освящено нравственным законом, оно тоже безнравственно, как и то, что идет «сознательно» (преднамеренно) вперекор ему, но было бы несправедливо не усматривать разницы между «сознательным» (преднамеренным) нарушением нравственного закона и нарушением его по дремучему невежеству. Рассматриваемая же сама в себе – без отношения к нравственному закону, – душевная жизнь человека