Избранное. Том 1 - Станислав Константинович Ломакин Страница 44

class="p1">Нисколько не обидевшись, Василий Поликарпович спокойно заметил, что он сегодня встретился со своей первой любовью, молодостью. «Как, – Игорь Павлович даже привстал с койки, – с женщиной, она здесь, в этом городе?». «Да, нет, сейчас расскажу– слушай, – перешел на ты Василий Поликарпович, – понимаешь, Игорь, я родом из одного из сельских районов этой области. В этом городе до войны учился на историко-филологическом факультете университета. Со второго курса ушел на фронт. Уже после войны доучивался в университете, по окончании которого оставляли в аспирантуре. Не остался, время было другое, но это особый разговор. – Василий Поликарпович тяжело вздохнул и продолжал. – В этом городе жила девушка, которую я любил и до сих пор люблю. Но все по порядку. Тебе, Игорь, покажется, возможно, странным, что хотя мы знакомы с тобой около часа, я решаюсь рассказать, излить, так сказать, свою душу, я ведь никогда никому ничего об этой любви не рассказывал. Но уж очень сегодня всколыхнули меня воспоминания о днях более чем сорокалетней давности. Я был в университете, побывал почти в каждой аудитории, облазил ботанический сад, университетскую рощу, побывал в знаменитой на весь мир научной библиотеке, сходил в общежитие, словом, встретился со своей молодостью. И этот день напомнил о миге, счастливом студенческом времени, о моей первой и последней любви – моей Ирине. С Ириной, – продолжал Василий Поликарпович, – познакомился в первый день, когда принес документы в университет. Я увидел за столом в коридоре третьего гуманитарного корпуса, около приемной комиссии, девушку невысокого роста, хрупкую, беленькую, очень красивую, еще в школьном белом фартуке, с длинной белой косой, ниспадающей ей на грудь. Девушка время от времени перебрасывала косу на плечо, но снова брала ее, видимо, она думала, как ей правильно составить заявление о приеме в университет, и механически, бездумно теребила косу. Мы познакомились с ней за столом у дверей деканата. Не зная, как правильно писать, я попросил у нее заявление как образчик и переписал. Она поступала на филологическое отделение факультета, а я на историческое. Сдав документы в приемную комиссию, мы отправились в студенческое общежитие.

Приемные экзамены сдали успешно, прошли по конкурсу. Мы были неразлучны с Ириной в аудитории, на сельхозработах, в театре, на разных студенческих собраниях. Наверное, Игорь, тебе, светскому обольстителю, сложно понять чистую дружбу, доверие, целомудренное отношение друг к другу. Трудно даже поверить, но меня страшила мысль о том, что когда-нибудь, со временем, смогу ее поцеловать, я боялся оскорбить ее таким прикосновением, да так за полтора года учебы и не насмелился. Что смотришь на меня как на некий реликт? Старомоден, да. Персона сентиментального романа XVIII века. В декабре 1941 года Ирина провожала меня на фронт. Там, на привокзальной площади, мы впервые, при всем честном народе, обнялись и поцеловались и, кстати, объяснились в любви. Видимо, я действительно старомоден, рассказать о своей любви и то не умею.

Всю войну я провел на передовой, в пехоте, а ведь в пехоте воевали, в основном, колхозники. Ох и поубивало нашего брата, но Бог миловал, я ни разу не был ранен и закончил службу в Чехословакии в звании рядового. Всю войну я писал ей на адрес университетского общежития, но за год до окончания войны письма мои стали возвращаться с пометой «адресат выбыл». Куда только я не писал, сделал бессчетное число запросов – все тщетно. Она словно сквозь землю провалилась, а может быть, и правда ее нет в живых. Она с четвертого курса ушла из университета, не оставив адреса своего нового пребывания.

После окончания университета, я работал некоторое время директором средней школы. Помню, однажды на августовской учительской конференции в нашем районе увидел со спины Ирину, русскую красавицу с белой косой, она стояла в окружении учителей и о чем-то говорила. Что во мне творилось, ты и представить не можешь. Эта красавица повернулась в мою сторону – то была другая женщина, вовсе не похожая на мою Ирину. В пустом классе после пережитого волнения я дал волю своим чувствам – разрыдался, как мальчишка, которого незаслуженно обидели. Таких ошибок потом было много, мне все казалось, что я найду ее, и так искал 11 лет. Ты знаешь, Игорь, философ Гельвеций (материалист, французский просветитель XVIII века) высказал мысль о том, что мы иногда видим то, что хотели бы видеть. Так прошло более 40 лет, а я по-прежнему люблю Ирину и помню ее такой, какой она призналась мне в любви в памятном декабре 1941 года. Сейчас у меня взрослые дети, есть уже и внуки, с женой мы живем хорошо, но, повторяю, первую любовь забыть не могу, да уже, видимо, и не смогу. Не было в моей, жизни ни одного случая или просто желания изменить жене, но иногда, во сне, я изменяю супруге только с Ириной, и сердце заходится от сознания того, что виною моей не до конца счастливой жизни явилась война. Жить мне осталось недолго, а тем по менее, все еще думаю о любви. С возрастом, дорогой Игорь Павлович, я все больше понимаю мудрый афоризм древних греков «Omnia preaclara – гага» – «Все прекрасное – редко». Это тебе ответ на твой афоризм «Лови момент» – «Carpe diem». А что касается уяснения сути человеческих отношений, то на твое цитирование поэта Василия Федорова отвечу его же строчками из другого стихотворения:

Не пора ли, не пора ли

Нам игрушки подбирать.

Мы все игры доиграли,

Больше не во что играть.

И в любви не портить крови,

Ибо знают наперед,

Что количество Любовей

В качество не перейдет.

И давай, Игорек, спать, завтра еще наговоримся на семинаре». «Ну, дела, – думал Игорь. – Вот отбрил, так отбрил в конце своего рассказа. Умный какой учитель оказался». Он долго ворочался, не мог заснуть. Свет уличного фонаря падал на лицо спокойно спящего Василия Поликарповича. И глядя на это лицо, Игорь Павлович благодарностью и уважением проникался к этому человеку, преподавшему ему урок этики. И еще думал молодой философ о том, что вот он, Василий Поликарпович, и сейчас в мирной нашей жизни рядовой солдат, без которых не мыслится ни одно событие сегодняшнего времени.

Как бы он хотел иметь такого мудрого отца. Игорь был еще маленьким, когда умер его отец: сказались ранения, полученные во время войны. Думал Игорь и о том, что в его жизни не было такого нравственного учителя, который оставил бы по себе память. Утром Игорь проснулся рано, он спешно