США в XX веке. От бургера до Буша. Полная история - Алекс Каплан Страница 4

и Белого дома, – а потому вершили свои дела без оглядки на кого-либо. Именно тогда в экономику вошло понятие монополии, и достигшие абсолютного господства в своей отрасли предприниматели, пользуясь положением, драли с населения три шкуры за производимые ими товары и услуги. Железнодорожные магнаты завышали цены на транспортировку сельскохозяйственной продукции, и фермеры, набравшие в период экономического бума кредитов и перешедшие на производство одной-двух культур для последующей продажи на общенациональном рынке, попали в расставленные сети. Лишенные возможности сбывать свою продукцию, они вынужденно платили тарифы, установленные транспортными монополистами. В то время как железнодорожные бароны продолжали богатеть, сельское хозяйство приходило во все больший упадок. Самый богатый человек в стране – нефтяник Рокфеллер – постепенно уничтожил практически всех своих конкурентов на просторах Америки, используя при этом самые бесчестные методы. Его жертвами стали не кучка коммерсантов, работавших в нефтяной отрасли, а вся страна до последнего гражданина. В то время керосин заменял людям электричество, и потому каждое утро десятки тысяч продавцов керосина, восседая на запряженной лошадью бочке с надписью Standart Oil, несли миллионам американцев свет – в буквальном смысле слова. Каждая такая бочка приносила Рокфеллеру прибыль намного большую, чем диктовали законы рынка, если бы они работали в Америке в тот период времени. Однако ни для Рокфеллера, ни для других «разбойников» законы были не писаны. Таким образом, монополии и олигархи всего за одно поколение стали в Америке обыденным явлением – феноменом, которого прежде ни в стране, ни в мире в целом не наблюдалось. Между тем рядовые граждане ненавидели сложившееся положение вещей, но поделать с этим ничего не могли. Олигархи купили Америку и владели ею – они крушили любую конкуренцию, проворачивали на бирже замысловатые аферы, обманывая миллионы инвесторов и вкладчиков, поощряли и множили коррупцию. Казалось, что в Америке им принадлежит практически все, что имеет хоть мало-мальскую ценность. Дошло до того, что они стали понукать правительство и указывать ему, куда следует посылать американский флот для защиты своих плантаций в Карибском бассейне, ведь у каждого магната имелась в активе целая свора купленных конгрессменов, адвокатов и местных политиков, готовых в любой момент уладить всякое недоразумение.

Карикатура того времени – «Пусть уже все украдут, и точка»

Наибольшей угрозой, исходившей от «баронов-разбойников» в адрес американского государства в канун XX века, стала угроза народной революции на фоне творящегося беспредела. Монополисты ведь не только завышали цены на свои товары и услуги, но и жесточайшим образом эксплуатировали работников ради еще большего увеличения прибылей. После разгрома Парижской коммуны в 1871 году во Франции наиболее опасная революционная обстановка сложилась, пожалуй, в 1880–1900 годах в Соединенных Штатах Америки. Стремительный скачок в развитии промышленности обеспечил Америке первое место по уровню экономического развития, и он же привел к возникновению в стране самого многочисленного в мире класса пролетариата, который к тому же оказался крайне организованным ввиду наличия широкого спектра гражданских свобод в США того времени. Однако этим беды крупного капитала не ограничивались. В Америку в конце XIX века хлынули миллионы эмигрантов из Европы. Эти люди зачастую отличались недюжинной силой и отчаянной смелостью – именно эти качества требовались для совершения опасного путешествия на другой конец света. Они и стали главной движущей силой набиравшего обороты рабочего движения, поскольку, прибыв в Америку без гроша в кармане, почти все без исключения оказывались на фабриках, где их нещадно эксплуатировали. Среди эмигрантов было немало профессиональных революционеров, вынужденных бежать от преследований у себя на родине. Иными словами, на американских заводах и фабриках довольно быстро сформировалась взрывоопасная революционная среда, готовая в любой момент полыхнуть под напором жестоких обстоятельств. Обстоятельства тем временем сложились не в пользу простых тружеников – монополисты и крупные капиталисты чувствовали себя полными хозяевами в стране, которой фактически владели, но корень зла крылся в крайнем цинизме и жестокости тех немногих, от кого зависели жизни миллионов. Когда на пути крупного капитала встали рабочие, коих считали неким приложением к фабрикам и заводам, то их просто попытались стереть в порошок – уничтожить, как ранее в борьбе за прибыль уничтожали конкурентов. Детективное агентство Пинкертона в конце XIX века стало крупнейшим в мире предприятием своего рода, в котором имелось больше штыков, чем в армии США. Чтобы подавить забастовку на заводе, требовалось всего лишь нанять новых рабочих, готовых трудиться за меньшие деньги, однако провести штрейкбрехеров на предприятие можно было лишь под усиленной охраной вооруженных до зубов пинкертонов, способных крушить всех на своем пути не задумываясь, если на то был приказ начальства. К середине 80-х годов XIX столетия Америка превратилась в огромное поле битвы между рабочим классом и крупным капиталом. Забастовки, штрейкбрехеры, пинкертоны, газеты. Политическая обстановка в стране накалялась даже более быстрыми темпами, чем шла индустриализация. Рабочие боролись за повышение заработной платы и за улучшение условий труда. Затем появился лозунг о восьмичасовом рабочем дне при сохранении оплаты труда на том же уровне, что возмутило капиталистов до крайности. Такое требование они посчитали настоящим рэкетом, а в нем они разбирались, ведь сами же явление это изобрели. Введение восьмичасового рабочего дня, тогда как привычный рабочий день длился 12–15 часов, грозило ужасными убытками – на кону стояли огромные финансовые средства. Развернулась ожесточенная борьба за перераспределение капитала, к тому времени полностью экспроприированного «баронами-разбойниками». И в этой борьбе государство в значительной степени оказалось над схваткой. На улицах американских городов шли настоящие сражения между рабочими и пинкертонами, крупный капитал боролся за столом переговоров с профсоюзами, государство не вмешивалось. Однако общество закипало все больше и больше, до социального взрыва оставалось совсем недолго.

Штрейкбрехеры под охраной пинкертонов идут на работу через толпу бастующих

Первый взрыв прогремел в мае 1886 года в Чикаго. Тогда на площади Хэймаркет в центре города во время демонстрации рабочих взорвали бомбу. Первого мая 1886 года по всей Америке прокатилась массовая забастовка трудящихся, в которой приняли участие около 400 тысяч человек. Самыми многочисленными стали выступления рабочих в Чикаго. Обстановка в городе после проведения демонстрации оставалась довольно напряженной, поскольку рабочие, увидев свою силу, находились в приподнятом настроении и готовились продолжить борьбу при первой же возможности. Случай представился уже 3 мая. С февраля месяца на заводе Маккормика шла война между хозяевами и профсоюзом. Третьего мая произошло ожесточенное столкновение между рабочими и полицией, открывшей огонь по демонстрантам. Два человека погибли. Местные анархисты, самые из всех американских революционеров задиристые, немедленно напечатали листовки