Великая катастрофа 1929 года - Джон Кеннет Гэлбрейт Страница 23

В Спокане анонимный поэт из редакции Spokesman -Review воспел морские залы заседаний.

В каюте было тесно.

Наблюдение за фигурами на доске;

На океане была полночь.

И громко заревела буря.

***

« Мы пропали!» — крикнул капитан.

Пока он спускался по лестнице.

«У меня есть совет», — пробормотал он,

— « Прямо по радио от тети

О человеке, который имеет отношение к

Кузену Дюранта .

При этих ужасных словах мы содрогнулись,

И самый крепкий бык заболел.

Пока брокеры кричали: «Больше маржи! »

И тикер перестал тикать.

Но маленькая дочка капитана

Сказал: «Я не понимаю...

Разве Морган не в океане?

Точно так же, как и на суше? 19

VII

День труда традиционно завершил лето 1929 года 2 сентября. Стояла сильная жара, и вечером в день праздника возвращающиеся автомобилисты заблокировали дороги вокруг Нью-Йорка на многие мили. В конце концов, многим пришлось бросить свои машины и добираться домой на поезде или метро. 3 сентября город продолжал изнывать от жары, и, по данным Бюро погоды, это был самый жаркий день в году.

Вдали от Уолл-стрит это был очень тихий день в очень спокойное время. Спустя годы Фредерик Льюис Аллен отправился в газеты, чтобы узнать о том дне, и в увлекательной статье рассказал обо всём, что он там увидел. 20. Разоружение обсуждалось в привычно отрывочной манере, которая, несомненно, в конце концов нас уничтожит. «Граф Цеппелин» приближался к концу своего первого кругосветного перелета. Трёхмоторный самолёт компании «Трансконтинентальные воздушные перевозки» потерпел крушение во время грозы в Нью-Мексико, погибло восемь человек. (Линия лишь недавно открыла сорокавосьмичасовое сообщение с Западным побережьем: спальные вагоны до Колумбуса, штат Огайо, самолёты до Уэйноки, штат Оклахома, снова спальные вагоны до Кловиса, штат Нью-Мексико, и самолёты до конца пути.) Бейб Рут выбил сорок хоум-ранов за сезон. Как бестселлер, « На Западном фронте без перемен» уверенно опережал «Додсворт». Женские платья подчёркивали явно плоский вид, хотя никто этого не говорил. Из Вашингтона было объявлено, что Гарри Ф. Синклер, находившийся в то время в тюрьме округа Колумбия за неуважение к Сенату во время расследования дела «Типот-Доум», будет отныне находиться под более строгим надзором. Ранее он ежедневно ездил на автомобиле в кабинет тюремного врача, у которого работал «помощником фармацевта». Ранее в том же году операции Синклера на фондовом рынке имели колоссальные масштабы и впоследствии стали предметом тщательного расследования. Не было установлено, были ли какие-либо существенные перерывы в его деятельности во время его пребывания в Вашингтоне. Представляется крайне маловероятным, что это произошло. Г-н Синклер был одним из самых находчивых и стойких предпринимателей своего поколения.

3 сентября на Нью-Йоркской фондовой бирже было продано 4 438 910 акций; доходность по опционам до востребования в течение всего дня составляла 9%; процентная ставка банков по первоклассным коммерческим бумагам составляла 6,5%; ставка переучета в Федеральном резервном банке Нью-Йорка составляла 6%. Рынок был сильным, и, по словам рыночных обозревателей, имел позитивный настрой.

В тот день акции American Tel и Tel достигли 304. US Steel достигла 262; General Electric — 396; JI Case — 350; New York Central — 256; Radio Corporation of America, с поправкой на предыдущие разделения и до сих пор не выплатившая дивиденды, составила 505. Опубликованные брокерские данные по кредитам Федерального резерва также показали огромный рост — 137 000 000 долларов за одну неделю. Нью-йоркские банки также активно занимали у Федерального резерва, чтобы поддерживать спекулятивную надстройку — их заимствования за неделю увеличились на 64 000 000 долларов. В августе приток золота в Нью-Йорк из-за рубежа продолжал оставаться значительным. Тем не менее, новый месяц, казалось, начинался хорошо. Было несколько выражений уверенности.

3 сентября, по общему согласию, великий бычий рынок 1920-х годов завершился. Экономика, как всегда, дарит нам мало драматических поворотных моментов. Его события неизменно размыты или даже неопределенны. В некоторые последующие дни – лишь в некоторые – некоторые средние показатели даже росли. Однако рынок больше никогда не демонстрировал прежней уверенности. Последующие пики были не пиками, а краткими перерывами в нисходящем тренде.

4 сентября рынок всё ещё оставался позитивным, но 5 сентября наступил перелом. Промышленные акции Times упали на 10 пунктов, а акции многих частных компаний – ещё больше. «Голубые фишки» держались довольно неплохо, хотя акции Steel упали с 255 до 246 пунктов, в то время как акции Westinghouse потеряли 7 пунктов, а акции Tel и Tel – 6. Объём торгов резко вырос, поскольку люди стремились избавиться от акций, и на Нью-Йоркской фондовой бирже торговалось 5 565 280 акций.

Непосредственная причина спада была ясна и интересна. Выступая 5 сентября на своей ежегодной Национальной бизнес-конференции, Роджер Бабсон заметил: «Рано или поздно наступит крах, и он может быть ужасным». Он предположил, что то же, что произошло во Флориде, теперь произойдёт и на Уолл-стрит, и с привычной точностью заявил, что индекс Доу-Джонса, вероятно, упадёт на 60–80 пунктов. В порыве радости он заключил, что «заводы закроются… люди останутся без работы… порочный круг замкнётся в полную силу, и результатом станет серьёзная экономическая депрессия». 21

Это было не совсем обнадеживающе. И всё же, почему рынок вдруг обратил внимание на Бабсона, было непонятно. Как поспешили заметить многие, он и раньше делал множество прогнозов, и они не слишком влияли на цены. Более того, Бабсон не внушал доверия как пророк вроде Ирвинга Фишера или Гарвардского экономического общества. Будучи педагогом, философом, теологом, статистиком, прогнозистом, экономистом и сторонником закона всемирного тяготения, он иногда считался слишком разбрасывающимся. Методы, которыми он приходил к своим выводам, представляли собой проблему. Они представляли собой фокус с линиями и площадями на графике. Интуиция, а возможно, даже мистицизм, играли свою роль. Те, кто придерживался рациональных, объективных и научных методов, естественно, испытывали беспокойство по поводу Бабсона, хотя их методы не смогли предсказать крах. В подобных вопросах, как это часто бывает в нашей культуре, гораздо лучше ошибиться в хорошем смысле, чем быть правым по ложным причинам.

Уолл-стрит не терялась в