Балтийская трагедия: Агония - Бунич Игорь Львович Страница 22

- Я хотел бы, — продолжал Бочкарёв, — получить в свое распоряжение эсминец. Речь идет об эвакуации секретных документов государственной важности.

Игнорировать требование Уполномоченного ЦК Трибуц не мог.

— Хорошо, — вздохнул адмирал. — Вы получите эсминец.

— Я хотел бы, — настаивал Бочкарёв, — конкретизировать этот вопрос. Какой именно эсминец будет передан для эвакуации аппарата ЦК и Совнаркома?

— Эсминцы разделены между главными силами, силами прикрытия и арьергардом, — заметил адмирал Пантелеев. — Где именно вы бы хотели находиться во время перехода?

— Я не разбираюсь в подобных вопросах, — ответил Бочкарёв.— Мы бы хотели попасть на корабль, который не оказался бы втянутым в морской бой с противником.

— В данных условиях, — раздраженно сказал командующий, — никто вам такой гарантии дать не может. В бой могут быть втянуты все корабли...

Адмирал прервал свои объяснения и обратился к Раллю:

— Юрий Фёдорович, вы сможете разместить группу товарища Бочкарёва на одном из своих эсминцев?

— Разве что на «Володарском», — ответил адмирал Ралль. — На «Калинине» я иду сам, «Артёма» ещё нет и неизвестно в каком состоянии он придет. Так что милости просим на «Володарский».

Взрыв снаряда где-то поблизости тряхнул и подбросил «Пиккер», вернув всех к мрачной действительности.

Адмирал Трибуц посмотрел на часы. Было 13:30. Немцы пообедали и возобновили обстрел.

— Всё, — сказал Трибуц. — По местам, товарищи. Все детали согласуете в штабах. Не теряйте времени. Все свободны.

Он взглянул на Пантелеева и Ралля:

— Вас, Юрий Александрович и Юрий Фёдорович, прошу задержаться на пять минут.

13:40

В иллюминатор своей каюты старший лейтенант Ефимов смотрел на бушующие в Таллинне пожары. Ветер гнал над городом гарь и копоть. Тральщик «Патрон» только что пришёл на базу, ошвартовавшись в Минной гавани. Крепчающий северо-восточный ветер разогнал даже в бухте крупную волну. Моросил дождь. Настроение было отвратительным. Двое из экипажа тральщика были убиты, многие ранены. Осколками были иссечены борта и надстройки «Патрона», повреждены механизмы. Страшно болела разорванная осколком рука.

Ефимов хотел уж было свалиться на койку и поспать хотя бы часок, когда наверху ударил колокол громкого боя, вызывая его на палубу и он услышал крик вахтенного: «Смирно! Товарищ контр-адмирал...»

Придерживая раненую руку, Ефимов поднялся на палубу.

По сходням на «Патрон» поднимались контр-адмирал Ралль и командир дивизиона тральщиков Резванцев.

Ефимов отдал рапорт.

— Доставили бомбы? — поинтересовался адмирал, осматривая осколочные пробоины на надстройках тральщика.

— Так точно, — доложил Ефимов. — Тысячекилограммовые.

— Будем надеяться, что это принесет какую-то пользу, — вздохнул адмирал. — Потери и повреждения у тебя большие?

— Двое убитых, — сообщил Ефимов. — Есть раненые. 17 налётов пока дошли. Я сам ранен. Видите?

Втроем спустились в каюту Ефимова.

— Получен приказ, — сказал адмирал Ралль. — Завтра к вечеру будем уходить в Кронштадт. Таллинн оставляем.

Ефимов молча принял слова адмирала к сведению.

— Я пришлю рабочих с судостроительного завода, — продолжал Ралль. — Они тебя немного подлатают. К завтрашнему вечеру, Ефимов, все должно быть готово — корабль, механизмы, орудия. Погрузи боезапас, топливо, воду и продовольствие. Убитых похорони на берегу, раненых сдай на транспорты. Все ясно?

— Так точно, — ответил старший лейтенант, хотя ему было не совсем ясно, как он сможет выполнить всё, сказанное адмиралом.

— Организуй все работы,— дополнил адмирала командир дивизиона,— и приходи в штаб. Уточним твою задачу во время прорыва.

14:20

На те пять минут, что адмирал Трибуц попросил задержаться у себя адмирала Ралля, командующий флотом предложил командующему минной обороны «проверить» фарватер, выслав в море катерные тральщики. Только катерные. Базовыми не рисковать ни в коем случае.

Ралль не стал возражать и тут же отдал необходимые распоряжения. Но маломощным корабликам эту задачу выполнить не удалось. Даже без тралов они «не выгребали» против встречного ветра, захлёстываемые волной.

Адмирал Ралль доложил об этом командующему флотом.

— Придётся ждать погоды, — согласился Трибуц.

Ралль вспомнил, как в предвоенные годы срывались все программы строительства тральщиков, поскольку практически все деньги и фонды уходили на осуществление любимой программы товарища Сталина по созданию мощных эскадр линкоров и линейных крейсеров.

Линкоры так и не построили, а катастрофическая нехватка тральщиков поставила сейчас под удар главные силы флота. Те крохи, что ещё оставались в распоряжении командующего уже были, как известно, распределены «самым целесообразным образом». Пять самых лучших и надёжных тральщиков были выделены для проводки за тралами главных сил флота, которые возглавлял лично командующий КБФ.

Оставшуюся пятёрку базовых тральщиков специальной постройки придали отряду корабельного прикрытия во главе с начальником штаба флота. 17 тихоходных тральщиков пришлось распределить между четырьмя конвоями для защиты от мин транспортов с войсками, беженцами и ранеными. Получалось так, что арьергарду, которым должен был командовать сам адмирал Ралль, не досталось вообще ничего.

Теоретически в этом, казалось бы, не было ничего страшного. Считалось, что замыкающие огромную армаду эсминцы и сторожевики будут следовать в полосе, уже расчищенной от мин. Но адмирал Ралль был слишком опытным минером, чтобы не понимать, что на дистанции 14-18 миль немыслимо сохранить безопасную полосу движения. Приходилось уповать только на счастье.

До начала перехода кораблям адмирала Ралля предстояло выполнить ещё одну задачу: выставить в порту и на подходах к Таллинну более сотни различных мин, затопить в воротах гавани минзаг «Амур», на котором ныне находился штаб минной обороны, и ряд других судов, чтобы противник долго ещё не мог бы сунуться к причалам. Адмиралу Раллю, как и всякому моряку, начавшему службу ещё в Императорском флоте, до слёз было жалко «Амур». Жалко старый минзаг было даже комиссарам, наслышанным о революционной истории корабля-ветерана. Но все понимали, что тащить «Амур» на буксире в Кронштадт было совершенно невозможно в создавшейся обстановке.

Предполагалось затопить и «Ленинградсовет», который был ещё старше «Амура» возрастом. В штабе справедливо считали, что уж кто-кто, а «Ленинградсовет» обречён на гибель. Но старший лейтенант Амелько решительно был с этим не согласен. Он так горячо отстаивал достоинства своего древнего корабля, а искренность его устремлений сомнений не вызывала, поскольку именно ему предстояло вести старое учебное судно в Кронштадт или в ад, что адмирал Ралль в конце концов дал себя убедить и разрешил «Ленинградсовету» участвовать в переходе.

Мины в порту и около должны были выставить сторожевики из дивизиона «плохой погоды»: «Снег», «Буря» и «Циклон». Адмирал вызвал к себе командира дивизиона сторожевиков капитан-лейтенанта Филиппова и командиров: старших лейтенантов Орлова и Маклецова и лейтенанта Россиева, чтобы вручить им кальки минных постановок и обсудить дальнейшие детали.

Командиры были по-деловому спокойны. Что-что, а ставить мины и конвоировать транспорты они умели. Ничем другим с начала войны просто не занимались.

15:20

На аэродроме Когул генерал Жаворонков и полковник Коккинаки наблюдали, как механики подвешивали тонную авиабомбу под бомбардировщиком капитана Гречишникова. Накануне инженер полка Баранов доложил командующему ВВС ВМФ и представителю Ставки, что только две машины, исходя из состояния их моторов, могут взять на внешнюю подвеску по тонной или две полутонных фугасных авиабомбы. И назвал два экипажа: капитана Гречишникова и старшего лейтенанта Богачёва. Самолёт последнего базировался на аэродроме Аста. Экипажам объяснили, что им оказана честь выполнения личного приказа товарища Сталина.