Оруэлл. Пророчества, которые сбылись - Джордж Оруэлл Страница 2

вы обратитесь, например, к Британской энциклопедии, то увидите, что многие ее материалы взяты из немецких источников. Британский историк может кардинально разойтись со своим коллегой из Германии по определенным пунктам, порой даже принципиальным, и все же останется массив, так сказать, нейтральных фактов, которые никто не возьмется оспаривать. Тоталитаризм уничтожает фундаментальные для человечества основы – признание того, что все люди принадлежат к одному биологическому виду. Нацистская доктрина решительно отрицает существование такого рода «правды». Согласно ее постулатам, к примеру, нет понятия «наука». Есть лишь «немецкая наука», «еврейская наука» и т. п. Конечная цель подобных рассуждений – оправдать чудовищную систему, при которой Вождь (или правящая клика) определяет не только будущее, но и прошлое. Если Вождь заявляет, что того или иного события «никогда не было», значит, его не было. Если он утверждает, что дважды два – пять, следовательно, так оно и есть. Эта перспектива страшит меня больше, чем авиабомбы, ведь опыт последних лет убеждает нас в том, что она вполне реальна.

Если Партии под силу запустить руку в прошлое и заявить о том или ином событии, что его никогда не было, – разве это не страшнее любых пыток или смерти?

Партия утверждала, что Океания никогда не была в союзе с Евразией. Он же, Уинстон Смит, знал, что Океания была в союзе с Евразией как минимум четыре года назад. Но чем это знание подкреплялось? Только его личным сознанием, которое в любом случае скоро уничтожат. Если все примут за правду партийную ложь, если все официальные источники будут рассказывать одну и ту же сказку – тогда ложь войдет в историю и станет правдой. «Кто управляет прошлым, – гласил лозунг Партии, – тот управляет будущим; кто управляет настоящим, тот управляет прошлым». Однако же прошлое, по своей природе подлежащее пересмотру, на практике никогда не пересматривалось. Сегодняшняя истина была верна всегда и на веки вечные. Проще простого. Для этого требовался лишь бесконечный ряд побед над собственной памятью. «Управление реальностью» – вот как это называется, а на новоязе – «двоемыслие»[3].

«1984»

Не детский ли это страх, не самоистязание ли – мучить себя видениями тоталитарного будущего? Однако прежде чем объявить тоталитарный мир утопическим кошмаром, давайте задумаемся о том, что в 1925 году сегодняшний мир показался бы нам наваждением, не способным стать реальностью. Есть два непременных условия, при которых есть шанс предотвратить фантасмагорию, когда «черное» вдруг становится «белым», а вчерашнюю погоду изменяют соответствующим распоряжением. Первое – это признать существование истины: как бы ее ни отрицали, она незримо стоит за вашей спиной и ее не низвергнуть ничем, включая методы, к которым прибегают в военное время. Второе – либеральные традиции продолжат существовать, пока в мире остаются непокоренные страны. Если только позволить фашизму или его гибриду воцариться на планете, оба эти условия исчезнут. Мы в Англии недооцениваем такую опасность, поскольку наши традиции и прежняя защищенность вселили в нас сентиментальную веру в то, что в конечном итоге все устроится наилучшим образом и самого страшного не случится. Мы веками воспитывались на книгах, где в финале торжествует Добро, поэтому почти инстинктивно верим в то, что Зло неизбежно само себя уничтожит. Пацифизм основывается, в частности, именно на этой вере и исходит из принципа: не противься Злу, оно тем или иным образом себя покарает. Однако с какой стати это произойдет? Где доказательства, что так и будет? Известны ли случаи, когда современное промышленно развитое государство не терпело бы крах после сокрушительного военного удара, нанесенного противником?

Возьмем, к примеру, возрождение рабства. Кто бы мог представить себе еще 20 лет назад, что оно вернется в Европу? А ведь это произошло прямо у нас на глазах. Разбросанные по всей Европе и Северной Африке трудовые лагеря, где поляки, русские, евреи и политзаключенные других национальностей за корку хлеба строят дороги или осушают болота, – это самое настоящее рабство. Единственное отличие заключается в том, что частным лицам пока еще не выдают разрешение на торговлю людьми. Во всем остальном – например, в том, что касается разделения семей, – условия, вероятно, еще хуже, чем были на американских хлопковых плантациях. Нет оснований полагать, что такое положение вещей изменится, пока сохраняется тоталитарный гнет. Мы не в состоянии понять всего, что он нам несет, поскольку каким-то мистическим образом склонны верить: режим, опирающийся на рабство, непременно должен рухнуть. Однако давайте сравним продолжительность существования древних рабовладельческих империй и любого современного государства. Цивилизации, построенные на рабстве, насчитывают по четыре тысячи лет.

Размышляя об античных временах, я с ужасом думаю о том, что сотни миллионов рабов, из поколения в поколение непосильным трудом поддерживавших благоденствие древних цивилизаций, не оставили о себе никакой памяти. Мы даже не знаем их имен. Скольких невольников можно вспомнить, перебирая события греческой и римской истории? Я сумел бы привести два, возможно, три имени: Спартак и Эпиктет[4]. В римском зале Британского музея хранится стеклянный сосуд, на дне которого выгравировано имя мастера: Felix fecit («Сделал Феликс» (лат.) – Прим. пер.). Я живо представляю себе этого бедного Феликса – какого-нибудь рыжеволосого галла с металлическим обручем на шее. Хотя на самом деле он, возможно, был свободным гражданином, так что, получается, мне достоверно известно только о двух рабах, и вряд ли кто-нибудь назовет больше. Все остальные канули в Лету.

New Road, 1943

У вас перед носом

Согласно многочисленным заявлениям, недавно появившимся в прессе, мы почти – если не полностью – не способны добывать столько угля, сколько требуется для наших собственных нужд и для экспорта, так как не можем привлечь в шахты достаточное число рабочих. Если верить статистическим данным, которые я видел на прошлой неделе, то получается, что ежегодно из отрасли уходит 60 тысяч человек, а приходит только 10 тысяч. Одновременно с этим – иногда на той же полосе газеты – сообщается, что привлекать для этих целей поляков или немцев нежелательно, ибо такой шаг может привести к безработице в угольной промышленности. Эти заявления не всегда исходят из одного и того же источника, однако, без сомнения, у многих людей эти противоречивые идеи могут перевариваться в головах параллельно.

Это всего лишь один из примеров образа мышления, который сегодня чрезвычайно распространен. А может, он и всегда был таковым. Бернард Шоу в предисловии к своей пьесе-притче «Андрокл и лев» цитирует первую главу Евангелия от Матфея, которая начинается с утверждения о происхождении Иосифа, отца Иисуса, от Авраама. В первом стихе