Исчезнувшая в полночь - Джейк Андерсон Страница 19

Какая-то часть меня до сих пор отказывается признать, что я нездорова и что таблетки могут это исправить. Как бы меня ни убеждали в обратном, пить таблетки кажется мне проявлением слабости. Как будто у меня недостаточно сил, как будто мне не хватает храбрости и упорства жить как надо.

А еще всегда найдется циник, который заявит, что депрессию придумали, чтобы Большая Фарма подсадила нас всех на свои таблетки и обогащалась за наш счет.

ПРЕДАТЕЛЬСТВО-2

Элиза писала на Formspring о том, какую важную роль в принятии депрессии играют социальные сети:

Что касается конкретно моих друзей, мне кажется, с учетом того, как давно я в депрессии, можно было бы надеяться, что они как-то меня поддержат. Это просто реально тяжело, когда ты пишешь, что у тебя был плохой день, и не получаешь абсолютно никакой реакции. Ноябрь был самым паршивым месяцем в моей жизни, а друзья были слишком заняты школой и всем прочим (можно понять), но мне кажется, я не требую слишком [многого], когда прошу просто справляться, как у меня дела (хотя бы эсэмэской), особенно после того, как я практически довела их до слез, объяснив, как они меня подвели.

Социальная изоляция вследствие депрессии стала одним из важных факторов в злополучной одиночной поездке Элизы по Западному побережью. Она считала себя «отчаянно верным другом», но чувствовала, что ее предали.

Элиза рассказывает, как на свое девятнадцатилетие она выпивала с одной из самых близких подруг по школе. По-видимому, эта подруга по непонятным Элизе причинам решила пойти выпивать со своим парнем. Элиза расплакалась, а из-за алкогольного опьянения она разозлилась и вела себя крайне эмоционально. Она попыталась физически удержать подругу, чтобы та не ушла, тогда подруга позвонила своему парню и поменяла планы, чтобы остаться с Элизой, — было очевидно, что та в ней нуждается. Но позже Элиза обнаружила, что трое других ее подруг ушли, а когда пошла их искать, обнаружила, что та самая лучшая подруга пытается незаметно сбежать.

Я больше никогда не буду с ней разговаривать. Мы были лучшими подругами в старших классах, и она выкинула 5 лет нашей дружбы на помойку, чтобы пойти пить со своим парнем — лузером и козлом, который оскорблял мою сестру.

Эта и другие истории заставляют предположить, что многие друзья Элизы не всегда понимали, как ей помочь. Несмотря на ее отчаянную верность, перепады настроения и депрессия воздвигли стену между Элизой и самыми дорогими ей людьми.

БОЖЕ, ХРАНИ ИНТЕРНЕТ

Интернет служил Элизе орудием борьбы с депрессией и одиночеством. Открыв для себя платформу блогов Tumblr, она положила начало тесной связи, которую в своих записях часто очеловечивала. Tumblr был ее лучшим, а иногда единственным другом, «утешителем ее печалей».

В интернете она часто следила за блогами о моде, однако не была большой поклонницей Facebook: он казался Элизе декорацией, зеркальной «комнатой смеха», в которой счастье вечно ускользает от тебя.

Она пробовала и другие платформы — Pinterest, YouTube, Instagram и Twitter, — но именно в архитектуре и аудитории Tumblr нашла успокоение. Элиза стала активным блогером и ощущала катарсис, делясь подробностями своей жизни с невидимой анонимной толпой.

В интернете Элиза обсуждала с другими пользователями депрессию.

«Этот аккаунт, — заявляла она, — служит мне платформой, где я фиксирую, насколько успешно у меня получается приводить свою жизнь в порядок и прекращать лежать в постели, позволяя депрессии захватить мою жизнь».

Она написала одному пользователю Tumblr:

Увы, унылое создание, ты стал членом клуба грустных. Нас миллионы, и мы бродим по интернету, мучаясь от одиночества, и отчаянно жаждем хоть какого-то человеческого общения.

Боже, храни интернет. Все, кто ищет способ излить свою тоску, приходят сюда и чувствуют себя не так одиноко. Здесь очень многие странички, на которые я подписана, в той или иной степени пронизаны той же горечью, что переполняет меня… Благодаря интернету мы документируем нашу жизнь и выставляем ее на своего рода подиум, чтобы всякие извращенцы могли читать нас и сталкерить и забывали ненадолго о своих проблемах, погружаясь в проблемы других людей.

Элиза знала, что, хотя интернет предоставляет ей свободу и ощущение товарищества, выкладывать личную информацию в сеть может быть опасно. В цифровую эпоху открытость и самовыражение соседствуют с мрачным фактом: фолловеры и френды при желании способны отследить все твои действия через твои онлайн-посты. Позже я нашел сетевого расследователя, который именно так и использовал посты Элизы.

Однако интернет был необходим Элизе как эмоциональная отдушина. Мрачная ирония заключалась в том, что он стал для нее надежной гаванью, местом, где она могла быть самой собой. Большую часть своей жизни она проводила в сети, и есть что-то поэтическое, зловеще-печальное в том, что в итоге после своей смерти именно в интернете она осталась погребенной навеки — в облике вирусной страшилки, вечно живой для всех желающих.

КРАТКАЯ ИСТОРИЯ СЕРОТОНИНА

Я начал принимать антидепрессанты и нормотимики в восемнадцать и с тех пор перепробовал множество всяких препаратов в различных сочетаниях. Я ценный клиент фармацевтической индустрии. Возможно, мой портрет стоит вешать в конференц-залах фармкомпаний.

По отношению к Большой Фарме я настроен цинично, однако желание избежать унизительных страданий решительно перевешивает любой социополитический протест.

Стигматизация депрессии, психических заболеваний и их медикаментозного лечения в последние годы начала стихать, однако и сегодня на лбу любого человека, принимающего психиатрические препараты, словно горит культурное клеймо. Многие распространенные взгляды на душевные заболевания уходят корнями в «темные» времена, пусть даже их нынешние сторонники, как правило, не прибегают к прямому насилию.

В древности в Греции, Риме, Египте, Китае и на Среднем Востоке девиантное поведение и мышление было принято объяснять одержимостью духами. И в давние, и даже в более близкие нам времена людей, демонстрировавших поведение, которое сегодня было бы истолковано как симптомы шизофрении или биполярного расстройства, часто пытали и казнили.

Тяжелая депрессия, маниакальные состояния и галлюцинации считались свидетельством того, что у человека недостаточно веры в Бога и силы воли, чтобы дать отпор злым духам; таким образом, человек был в каком-то роде сам виноват в своем недуге. Эта теория — о том, что в психической болезни следует прежде всего винить самого больного, — позорный социальный пережиток, принесенный в современность из древности.

Варварское и безграмотное лечение психических заболеваний применялось в эпоху институализации и в XX веке. До открытия нейротрансмиттеров и появления лекарственных препаратов вроде аминазина и солей лития врачи вызывали у