США в XX веке. От бургера до Буша. Полная история - Алекс Каплан Страница 18

страны оказались миллионы единиц стрелкового оружия, и военное вмешательство в революционные дела южного соседа могло вылиться для США в полномасштабный конфликт. И все же небольшие экспедиции с целью демонстрации силы могли иметь место. Между тем это не означало, что Вашингтон готов был пустить столь важный вопрос на самотек. С самого первого дня Соединенные Штаты принимали активное участие в мексиканских делах. Американский посол помогал устроить очередной переворот в столице, американские войска показательно высаживались на побережье, а многие американские граждане, занимавшиеся бизнесом в Мексике, стали видными игроками на местной политической сцене. Все эти шаги были бы невозможны без одобрения президента США. Именно в Мексике Вудро Вильсон опробовал свою новую внешнеполитическую доктрину, которую прежде не имел возможности испытать. Будучи человеком очень религиозным и образованным, он верил в особую миссию, выпавшую на его долю после избрания на пост президента США. По этой причине некоторые его идеи имели оттенок мессианства. Господин Вильсон решил, что Соединенные Штаты должны нести в Латинскую Америку дух свободы и демократии, поскольку являлись самой большой и развитой страной Западного полушария. Вашингтону предстояло поддерживать в регионе порядок и спокойствие ради благополучия менее развитых стран, а также для обеспечения безопасности американских инвестиций. Чего в размышлениях президента Вильсона было больше – возвышенных идей или холодного финансового расчета, – понять сложно даже сегодня. Американские историки говорят одно, мексиканские – другое. Бесспорным остается тот факт, что Вудро Вильсон, испробовав новую теорию в Мексике, всерьез озаботился международной политикой во время Первой мировой войны, задумав после ее окончания создать Лигу Наций. Эта идея стала смыслом его жизни и даже привела к безвременной его кончине. Хотя США и старались не слишком углубляться в революционные процессы к югу от своей границы, избежать прямой конфронтации им не удалось. В марте 1916 года отряд мексиканских повстанцев перешел границу и захватил город Коламбус в штате Нью-Мексико. В ходе инцидента погибли 17 граждан США, из них 8 были военнослужащими. За два месяца до этого повстанцы сняли с поезда и расстреляли еще 17 американцев, но все же то происшествие имело место на мексиканской территории. Теперь же речь шла о вооруженном вторжении на суверенную территорию США. Решиться на такой отчаянный шаг могли лишь фанатично преданные идеям революции повстанцы, коими и являлись люди легендарного Панчо Вильи. Игнорировать вторжение правительство США не могло. В спешке была организована военная экспедиция под командованием генерал Першинга, целью которой были заявлены полный разгром группировки противника и захват живого или мертвого Панчо Вильи. Американские военные не зря опасались слишком деятельного военного вмешательства в ход мексиканской революции – целый год экспедиционный корпус генерала Першинга блуждал по горам и пустыням в поисках партизан, так ничего и не добившись. В конце концов, бросив столь бесполезное и унизительное занятие, военные вернулись на родину, а генерал Першинг совсем скоро получил куда более высокое и почетное назначение – командовать американским экспедиционным корпусом в Европе.

Национальный герой Мексики генерал Панчо Вилья

Для США вооруженный конфликт в Мексике в военном плане прошел почти незамеченным, ведь даже на пике событий в нем участвовали не более полумиллиона плохо вооруженных мексиканцев с обеих сторон. Первая мировая война, начавшаяся 1 августа 1914 года, имела иные масштабы – вся Европа превратилась в огромный театр боевых действий. Американский экспедиционный корпус в Мексике насчитывал чуть более 10 тысяч человек, в то время как численность Американского экспедиционного корпуса в Европе достигала 2 миллионов солдат и офицеров. Политические тучи над Европой сгущались давно – главные империалистические державы континента находились на встречном конфликтном курсе уже не один год. Противоречия стремительно накапливались, вооружения лихорадочно ковались и межэтнические страсти безудержно накалялись. А потому нет ничего удивительного в том, что два выстрела, прозвучавшие 28 июня 1914 года в захолустном балканском городишке Сараево и поразившие наследника австро-венгерского престола, стали причиной начала самой кровопролитной из войн, когда-либо развязанных человечеством. Понадобился всего месяц, чтобы Европа в буквальном смысле слова взорвалась. Австро-Венгрия объявила войну Сербии 28 июля 1914 года, что само по себе не было катастрофой, но уже 1 августа Германия объявила войну России – и это стало началом конца прежнего миропорядка. Третьего августа немецкая армия без объявления войны вторглась в нейтральные Бельгию и Люксембург, чтобы прорваться во Францию с фланга, а не атаковать в лоб сильно укрепленную франко-германскую границу. Возмущенная столь вероломным отношением к Бельгии и имевшая свою повестку дня Великобритания 4 августа объявила войну Германии. К концу осени на фронтах Европы ожесточенно дрались и погибали почти 60 миллионов в недавнем прошлом мирных граждан. Цивилизованная Европа – опора существовавшего миропорядка – погрузилась во мрак хаоса и варварства, о котором не мыслили даже гунны и готы за две тысячи лет до того. В первые дни войны мир охватила эйфория от представившейся возможности принять участие в масштабных исторических событиях – это чувствовали даже те, кому предстояло отправиться на фронт в числе первых. Противоборствующие стороны были уверены в своей скорой победе, и никто не готов был к затяжному противостоянию, продлившемуся долгих четыре года и оставившему после себя страдание, разруху и неопределенность. Мир впервые столкнулся с ужасами столь массовой гибели людей, и война перестала казаться человечеству романтическим приключением.

К моменту начала Первой мировой войны в Соединенных Штатах проживало немало специалистов, хорошо разбиравшихся в европейских делах. Почти 15 процентов американского населения, составлявшего в 1914 году 100 миллионов человек, были иммигрантами – в основном из Европы. В те годы правительство США озаботилось высокой вероятностью возникновения межэтнических столкновений между бывшими гражданами европейских стран, вступивших в ожесточенное противостояние. Однако ничего подобного не произошло. Подавляющее большинство иммигрантов ценили новую родину превыше всего и не желали втягиваться в уже чуждые для них конфликты. Более того, практически все население США, включая тех же иммигрантов, заняли непримиримую антивоенную позицию – ни при каких обстоятельствах американские граждане не желали, чтобы страна вмешивалась в масштабный конфликт в Европе. Когда же с фронта начали поступать известия об ужасающем характере начавшейся бойни, антивоенные настроения в Америке переросли в истерию, сравнимую по силе эмоций с эйфорией, охватившей европейское общество несколькими месяцами ранее. Для политических деятелей США любой намек на желание втянуть страну в войну был равносилен политическому самоубийству, потому президент Вильсон поспешил объявить о нейтралитете Соединенных Штатов и стал выступать с пространными призывами к воюющим сторонам прекратить ужасное кровопролитие, но в Европе на него попросту