Великая катастрофа 1929 года - Джон Кеннет Гэлбрейт Страница 14

Если обыкновенные акции действительно становились дефицитными, то это происходило несмотря на столь же необычайную реакцию спроса и предложения, как и любая другая в истории этих избитых отношений. Несомненно, самой поразительной чертой финансовой эпохи, завершившейся осенью 1929 года, было желание людей покупать ценные бумаги и его влияние на стоимость. Но рост числа ценных бумаг, доступных для покупки, был не менее поразительным. А изобретательность и рвение, с которыми создавались компании, где можно было продавать ценные бумаги, были поистине поразительны.

Рост объёма ценных бумаг в 1928 и 1929 годах не был исключительно обусловлен спекулятивными целями. Это было подходящее время для привлечения средств на общекорпоративные нужды. Инвесторы с энтузиазмом и без утомительных вопросов вкладывали капитал. (Акции Seaboard Air Line были фаворитом спекулятивных вложений в тот период отчасти потому, что многие считали их авиационными акциями с потенциалом роста.) В эти годы процветания люди, мечтавшие о ещё большем процветании, которое будет длиться вечно, естественно, понимали важность обеспечения достаточным количеством оборудования и оборотного капитала. Сейчас не время скупиться.

Кроме того, это была эпоха консолидации, и каждое новое слияние неизбежно требовало нового капитала и нового выпуска ценных бумаг для его оплаты. Стоит сказать несколько слов о движении за слияния в двадцатые годы.

Это было не первое подобное движение, но во многих отношениях первое в своём роде. Незадолго до и сразу после начала века в одной отрасли за другой небольшие компании объединялись в крупные. United States Steel Corporation, International Harvester, International Nickel, American Tobacco и многие другие крупные корпорации ведут свою историю от этого периода. В этих случаях объединяющиеся фирмы производили одинаковую или родственную продукцию для одного и того же национального рынка. Главной мотивацией во всех случаях, за исключением самых редких, было снижение, устранение или упорядочение конкуренции. Каждый из новых гигантов доминировал в своей отрасли и отныне осуществлял измеримый контроль над ценами и производством, а также, возможно, над инвестициями и темпами технологических инноваций.

Несколько таких слияний произошло в двадцатые годы. Однако в основном слияния этого периода объединяли не конкурирующие друг с другом фирмы, а компании, занимающиеся одним и тем же в разных населённых пунктах. Местные электро-, газо-, водоснабжение, автобусные и молочные компании объединялись в крупные региональные или национальные системы. Целью было не устранение конкуренции, а скорее некомпетентность, сомнамбулизм, наивность или даже неоправданную честность местного руководства. В двадцатые годы человек в центре Нью-Йорка или Чикаго мог беззастенчиво гордиться тем, что он финансовый гений. Местные владельцы и управляющие таковыми не являлись. Не было никакой ложной скромности в рассуждениях о преимуществах вытеснения деревенщин централизованным управлением достаточно высокого уровня.

В случае коммунальных предприятий инструментом централизации управления и контроля служила холдинговая компания. Они приобретали контроль над операционными компаниями. Иногда они приобретали контроль над другими холдинговыми компаниями, которые, в свою очередь, напрямую или косвенно через другие холдинговые компании, контролировали операционные компании. Повсеместно местные электро-, газо- и водоснабжение компании переходили во владение холдинговой системы.

Сходное, хотя и не совсем идентичное, развитие наблюдалось в сфере розничной торговли продуктами питания, универмагов, универмагов и кинотеатров. Здесь также местная собственность уступила место централизованному управлению и контролю. Однако инструментом этой централизации стала не холдинговая компания, а корпоративная сеть. Чаще всего они не поглощали существующие предприятия, а открывали новые.

Холдинговые компании выпускали ценные бумаги для покупки действующей недвижимости, а банковские сети – для строительства новых магазинов и театров. Хотя до 1929 года бурно развивающиеся коммунальные системы – Associated Gas and Electric, Commonwealth and Southern и Insull – привлекали большое внимание, банковские сети были, по меньшей мере, не менее символичным символом эпохи. Montgomery Ward был одним из главных фаворитов спекуляций того времени; он был обязан своим положением тому, что был сетевым, и, следовательно, имел особенно блестящее будущее. То же самое можно сказать и о Woolworth, American Stores и других. Интерес к банковским отделениям и цепочкам банков также был высок, и широко распространено мнение, что законы штатов и федеральные законы являются архаичным препятствием для консолидации, которая объединила бы банки малых городов в несколько региональных и национальных систем. Различные способы противодействия закону, в частности, банковские холдинговые компании, высоко ценились.

Неизбежно, промоутеры создавали новые компании, просто чтобы извлечь выгоду из общественного интереса к отраслям с новыми и широкими горизонтами и предоставить ценные бумаги для продажи. Акции радио- и авиастроительных компаний считались особенно перспективными, и создавались компании, у которых всегда были лишь перспективы. В сентябре 1929 года реклама в « Таймс» привлекла внимание к надвигающемуся появлению телевидения и с большим прозрением утверждала, что «коммерческие возможности этого нового искусства поражают воображение». В рекламе, несколько менее пророчески, высказывалось мнение, что телевизоры будут использоваться в домах уже осенью. Однако, в основном, рыночный бум 1929 года был прямо или косвенно обусловлен уже существующими отраслями и предприятиями. Новые и необычные выпуски для новых и необычных целей, обычно столь важные в эпоху спекуляций, сыграли относительно небольшую роль. Не было продано значительного количества акций компаний «Для освежения соленой воды — Для строительства больниц для незаконнорожденных детей — Для строительства кораблей для борьбы с пиратами — Для импорта большого количества крупных ослов из Испании» или даже «Для колеса вечного движения» — вот лишь репрезентативный список акций во время краха Южно-морского пузыря. 1

II

Наиболее заметным элементом спекулятивной архитектуры конца двадцатых годов, который, в большей степени, чем любой другой механизм, удовлетворял общественный спрос на обыкновенные акции, был инвестиционный траст или компания. Инвестиционный траст не способствовал созданию новых предприятий и не расширял старые. Он лишь обеспечивал людям возможность владеть акциями старых компаний посредством новых. Даже в Соединенных Штатах в двадцатые годы существовали ограничения на размер реального капитала, который могли использовать существующие предприятия или создавать новые. Преимущество инвестиционного траста заключалось в том, что он обеспечивал практически полное разделение объема корпоративных ценных бумаг, находящихся в обращении, и объема существующих корпоративных активов. Первый мог быть вдвое, втрое или кратно второму. Соответственно росли объемы андеррайтингового бизнеса и ценных бумаг, доступных для торговли на биржах. Также росло и количество ценных бумаг, которыми владели, поскольку инвестиционные трасты продавали больше ценных бумаг, чем покупали. Разница шла на рынок опционов колл, в недвижимость или в карманы учредителей. Трудно представить себе изобретение, более подходящее для того времени или более эффективно устраняющее беспокойство по поводу возможной нехватки обыкновенных акций.

Идея инвестиционного траста стара, хотя, как ни странно, в США она пришла