Интеллектуалы древней Руси. Зарождение соблазна русского мессианизма - Игорь Николаевич Данилевский Страница 6

не был украден почитателями, как нередко сообщалось в иудейских сочинениях». При этом он почему-то считал, что окончательная ликвидация «хазарского владычества в Причерноморье» была связана с победой в 1036 году Ярослава не над хазарами, а над печенегами, которые, по его же словам, в это время господствовали в причерноморских степях. Поэтому якобы «противоположение иудейской религии, которая господствовала среди хазар, христианству <..> имело не только церковный, но и политический смысл». Оставалось, однако, неясным, как «хазарское владычество» могло продолжаться после отмеченного самим же М. Н. Тихомировым подчинения Мстиславом Тмутараканским касогов и хазар. Тем не менее исследователь продолжил развивать эту идею:

Иудейское царство, говорит Илларион, погибло тогда, когда римляне взяли Иерусалим и разорили его до основания <..> Тогда «вера благодатная по всей земле распространилась и дошла до нашего русского народа, озеро законное иссохло, евангельский же источник наводнился и всю землю покрыл и до нас пролился».

В этих словах Иллариона заключается противопоставление Хазарского царства Киевской Руси. Иссохшее озеро — это Хазарское царство, где господствовала иудейская религия, наводнившийся источник — Русская земля. Прежние хазарские земли должны принадлежать Киевской Руси; Илларион и называет киевского князя Владимира Святославича «каганом» — титулом хазарского князя, трижды повторяя этот титул. Владимир Святославич в «Слове о законе и благодати» не просто князь киевский, он также и хазарский каган.

Непонятно, однако, какой смысл был называть киевского князя титулом, который потерял свое значение примерно за 70 лет до написания «Слова» — вместе с полным разгромом Хазарского каганата отрядами Святослава (965–969) и подчинением части хазар печенегам, а части — Тмутараканскому княжеству и эмиру Северного Хорезма. После этого Хазария как государство вообще перестала упоминаться в источниках.

И все-таки мысль о том, что «Слово» — произведение антииудейское, продолжала пользоваться популярностью. Наиболее развитую форму она получила в работах В. В. Кожинова, считавшего, что в «Слове» нашла отражение «главная и наиболее острая политическая и идеологическая проблема древнерусской жизни IX — начала XI века, проблема взаимоотношений и борьбы с Хазарским каганатом» (курсив В. В. Кожинова). При этом он ссылался на события 880-х, 922, 940–960-х, 980-х годов, а также на упоминания хазар как этноса (но не Хазарского каганата или хазар-иудеев) во втором десятилетии XI века. На этом основании В. В. Кожинов приходил к несколько парадоксальному выводу, что «проблема хазар оставалась остросовременной во времена Илариона — ближайшего сподвижника Ярослава Мудрого». Так, например, слова: «И доколе стоит мир <..> не предай нас в руки чужеземцев, да не прозовется город твой городом плененным» — он трактовал как упоминание Киева, «который был впервые захвачен хазарами в 820–830-х годах, о чем рассказано в самом начале „Повести временных лет“». Судя по всему, в данном случае В. В. Кожинов имел в виду так называемую «Легенду о хазарской дани», которой завершается недатированная часть «Повести». Правда, в ней речь идет не о захвате Киева, а о выплате хазарам полянами однократной дани. Причем хазарского правителя летописец называет князем, а не каганом. В конце же этого рассказа прямо говорится о том, что «Русьскии князи и до днешьного дьне» «володеють» хазарами.

Важно подчеркнуть, что в самой «Повести» не все хазары называются иудеями. Во вставном «Сказании об испытании вер» упоминаются, правда, иудеи хазарские («Жидове Козарьстии»). Известно, однако, что иудаизм в начале IX века, по свидетельству Ибн Русте (конец IX — первая треть X века), приняла лишь верхушка хазарского общества: царь (бек), хакан, окружение царя, его род (джинс) и, возможно, часть горожан. Это подтверждается и археологическими материалами. Бо́льшую же часть населения каганата продолжали составлять язычники, христиане и мусульмане. Абу Са'ид Гардизи (начало 50-х годов XI века) даже утверждал, что «жители этой области придерживаются трех вер: по пятницам они идут к мусульманам в соборную мечеть, совершают пятничный намаз и возвращаются; по субботам они молятся с евреями, а по воскресеньям идут в церковь к христианам и совершают богослужение по их обряду», поскольку не знают, какая из этих вер истинная.

Все это заставляет сомневаться в том, что проблема Хазарского каганата и его активной роли в продвижении иудаизма на Руси была актуальна для Илариона и его современников.

Одним из ключевых аргументов сторонников антииудейской направленности «Слова» является, как мы видели, то, что Иларион называет князей Владимира и Ярослава каганами. Однако у древнерусских книжников этот титул за пределами сочинений Илариона встречается лишь однажды — в летописном рассказе о походе Святослава на хазар под 6473 (965) годом: те же «изидоша противу с князем своим Каганом». Важно отметить, что, судя по всему, в данном тексте слово каган используется не как титул, а в качестве личного имени. Точно так же в Бертинских анналах (864) сообщается: «Король Германии Людовик отправился с войском навстречу королю Болгар, именем Каган [Bulgarorum regi, Cagano nomine]». Следует обратить внимание, что титул каган здесь связывается не с хазарами, а с балканскими болгарами. На такую же связь указывает и послание франкского императора Людовика II византийскому императору Василию I (871): «Хаганом [chaganus] же, как убеждаемся, звался <..> король или государь болгар». Действительно, титул каган (праболг. — «мощный, сильный, храбрый, способный хан»), как установила болгарская исследовательница Татяна Славова, «имел долгую жизнь в болгарской государственности — он употреблялся до второй четверти XI века». Его носителями, однако, являлись не высшие владыки болгар, а их наместники или соправители, которые выполняли функции, связанные с деятельностью, направленной на установление внутреннего порядка, «внутреннее строительство», и «подчинялись непосредственно и исключительно верховному суверену».

Учитывая, что Иларион мог быть болгарином, использование этого титула окажется вполне оправданным и без связи с хазарами. В то же время тогда возникает вопрос: чьими наместниками, по мнению Илариона, были Владимир Святославич и Ярослав Владимирович?

Одним из первых, кто категорически не согласился с тем, что «Слово» Илариона было направлено против иудеев и, в частности, против хазарского наследия, был Г. М. Барац. Он, между прочим, утверждал, что титул каган попал в сочинения, приписываемые Илариону, из предполагаемой (но так и не найденной!) болгарской «Похвалы св. Борису-Михаилу», который якобы именно так должен был там титуловаться. При этом Г. М. Барац едва ли не первым сослался на упоминавшиеся нами выше Бертинские анналы и послание Людовика II. Догадку же И. И. Малышевского о том, что Иларион называл киевских князей каганами, поскольку сам был «из руссов, поселенных в находившейся долго под хазарским владычеством Тмуторокани», он вполне справедливо считал совершенно произвольной. Однако сам Г. М. Барац столь же необоснованно трактовал ряд оборотов, встречающихся у Илариона («наш учитель и наставник», «да славится <..> правоверие и да проклинается ересь» и др.), и сравнение Владимира с первым христианским императором как заимствования из все той же вымышленной болгарской «Похвалы Борису». Туда они были внесены якобы «от живших в хазарских