Парус в горах. История о тех, кто живет там, где другие не выживают - Андрей Вячеславович Кирсанов Страница 4

Группа хорошая, очень приветливые люди.

Наш преподаватель Али – царь шуток, первое же занятие построил в форме остроумной беседы, которая захватила нас. Когда мы вышли из аудитории, Кристина спросила: «Вы что там, египетские сериалы смотрели? Смеялись весь урок!»

Действительно, у нас лучшие преподаватели.

Завтра должны поехать в Вади-Рам.

Сейчас вечер, сижу в парке университета с книгой Алексея Ухтомского и чувствую необъяснимое счастье, когда читаю: «…видеть и любить друг в друге их алтари, а не задворки». Или: «встречный человек таков, каким ты его заслужил».

17 февраля

Какое-то время я жил в районе Сувейлах, довольно далеко от университета (это не самый благоприятный район Аммана, фактически его пригород), а сейчас снимаю комнату в новой квартире, где, правда, приходится делить общую площадь с другими студентами. В Центр языков хожу пешком. Это уже четвертая моя квартира в Аммане, и надеюсь, что в ней и останусь до конца учебы.

До сих пор удивляюсь, выходя из дома, что под ногами не скрипит снег – как поздними ночами в московских дворах, когда возвращаешься от друзей. Думаю, еще долго буду ежиться по инерции от этого южного ветра, ни на секунду не забывая, что в родных краях сейчас морозы. Здесь же вечерами и особенно ночами просто зябко, но мне не привыкать – есть опыт ночевок в походных палатках при минус 2.

В конце дня, перед тем как приступить к арабскому, согреваюсь под горячим душем, надеваю шорты, тонкие шерстяные бабушкины носки и рубашку. Янек, мой компаньон по комнате, ходит в двух штанах и кофте и шутя называет меня сибиряком: «Точно русский – закален морозами».

Иорданских женщин на улице можно увидеть исключительно в сопровождении мужчины (родственника или мужа) или за рулем автомобиля. Сколько здесь живу, а только раз заметил иорданку с сумками, идущую одну из магазина.

И уже спокойно воспринимаю традиционную одежду мусульманок, кроме, пожалуй, тех случаев, когда полностью спрятано лицо. В белых хиджабах есть хотя бы намек на элегантность, но в черных – что-то пугающее. Бывает, и глаза скрыты – просто черный никаб, полностью закрывающий голову.

Лишь немногие ходят без платков и накидок, и это, наверное, туристки.

При встрече иорданки очень редко обмениваются поцелуями в щеку. Чаще приветствуют друг друга легким рукопожатием. Так же при встрече мужчины с женщиной: если она согласна, пожми ей руку.

В мужской среде, напротив, приняты поцелуи в щеку – как это было на Руси, да и вообще в те старые добрые времена, когда каждый считал ближнего братом.

И еще: юноше и девушке в Иордании непозволительно ходить под руку, тем более обнявшись. Это вызов традициям. И только после помолвки юноша может появиться в доме возлюбленной.

Зачастую законной возможностью свидания для молодых людей становится совместная учеба. Например, Фадия и Хусейн встречаются в университете и нигде больше. В тот день, когда я с ними познакомился, Хусейн проводил Фадию до главных ворот, попрощался с ней и вернулся ко мне.

В некоторые заведения в Аммане могут запретить вход для чисто мужской компании – возможно, из соображений безопасности. Вчера был четверг, мы с Фади и Анасом хотели зайти в один из ресторанов Mecca Mall, но охрана преградила нам дорогу: без девушек нельзя. И так каждый четверг и пятницу (выходной день в Иордании).

Что касается дискотек и танцевальных клубов, тут наоборот – многие заведения открыты только для мужчин.

Мои московские однокурсницы после посещения Mecca Mall пожаловались мне:

– На нас смотрят все ребята, все мужчины оборачиваются.

– Наденьте платки – и все будет нормально.

– Да уж, нашелся советчик. Просто мы белые и без спутников.

Но однажды Ира заметила: «Андрей, на тебя арабские девушки во все глаза смотрят!» Я пожимаю плечами: наверное, они просто видят во мне интуриста, заграничную диковинку.

Да, в Аммане будто заново и с особенной гордостью осознаю, что я русский. Нужно было уйти с головой в почти шестилетнее увлечение Китаем, Японией, стихотворными формами восточной поэзии (хайку, рубаи, газель), затем Африкой, различной этнической музыкой, наконец, Востоком, арабским миром, чтобы здесь, в Аммане, за тысячи километров от дома, вернуться к истокам…

Понимаю, что рано или поздно это должно было произойти, жалею лишь об одном – что не могу поутру, еще затемно, встать и босиком по росе пойти встречать рассвет, побежать по широкому русскому полю за деревней.

Не могу обнять тех, кого так сильно люблю! Но верю: это будет.

В моей скромной дорожной библиотеке книги Жуковского, Лескова, Волошина, Короленко, Серафимовича («Железный поток» – история похода красноармейцев и кубанской бедноты на Северный Кавказ в 1918 году). «Москва и москвичи» Гиляровского. Наконец, Библия и томик Алексея Ухтомского – две книги, которые помогают приближаться к истине и следовать любви, поддерживают меня в пути.

А еще с моим багажом в Амман прибыли альбомы по искусству. «Пейзаж в русской живописи», подарок однокурсниц. Брюллов – почти год я ждал случая, чтобы открыть этот альбом, и открыл его здесь. Маленькие репродукции картин Третьяковки: «Днепр утром» Куинджи – ширь и головокружительный простор, «Вечерний звон» Левитана – смотришь, и душа наполняется теплом, «Молчание» Нестерова – невольно вспоминаешь нашу северную природу. И конечно, Саврасов и Айвазовский.

Несколько дней назад прочитал книгу о героическом восхождении Николая Орлова на пик Ленина в 1993 году.

Я взял с собой в Иорданию любимые, самые необходимые мне фотографии: мама и сестра Ксения в Югославии, брат Никита, крестная с Лифтерисом, семейные фото из Крыма, Тулы, снимки, где мы все вместе – с Альбиной и Димой в новогодних костюмах – и где мы с друзьями в Бородино.

Как-то после занятий я сидел в одиночестве на втором этаже и читал историю того восхождения. Пришли двое ребят заниматься переводом с арабского. Познакомился с ними, разговорились. Один из Турции, другой, Надим, – палестинец. Выяснилось, что Надим знаком с русской литературой, его брат учился в России. Я даже привстал на месте – этот парень знает Достоевского, Толстого, Пушкина. Называет русские книги, пусть с ошибками, с неправильными ударениями. Может, он их даже не открывал, но как же впечатляет, когда слышишь от ближневосточного араба названия романов наших классиков!

Попросил меня написать все русские буквы с транскрипцией – хочет учить русский.

18 февраля

Снился наш