Мне приснилась война - Роберта Каган Страница 27

– Как ты можешь знать?

– Я видела сон, – сказала Перл.

– Когда?

– Прошлой ночью.

– И что нам подарят?

– Угадай, – засмеялась Перл.

– Носки?

– Да, носки, но еще кое-что по-настоящему хорошее.

– Что? – спросила Блюма, начиная нервничать. – Я не могу угадать.

– Деревянную лошадку! Такую, на которой можно сидеть и качаться, как на настоящей лошади, – шепнула Перл в ответ.

– Ты уверена? Не могу представить, чтобы папа потратил на нас столько денег, – сказала Блюма. – Ты же знаешь, он терпеть не может тратить деньги – разве что на пожертвования, про которые узнает весь город.

– Я знаю, что он копит их на будущее. По крайней мере, папа так говорит. Но на этот раз он потратился.

– Ты это видела во сне? – скептически поинтересовалась Блюма.

– Да. Лошадка голубая с коричневой гривой, – уточнила Перл.

– Если ты видела во сне, то это точно сбудется. Твои сны никогда не врут. Значит, мы получим деревянную лошадку! – воскликнула Блюма с восторгом. – Я всегда такую хотела.

– И я, – сказала Перл, – но я немного боюсь на нее залезать. Она может оказаться для нас великовата. И папе придется нас подсаживать.

– Я залезу сама! – отрезала Блюма. – Даже если придется забраться на стул.

Блюма верила в Перл. Верила, что сны сестры всегда сбываются. Однажды, несколько месяцев назад, мама где-то затеряла половник для супа. Они с Шошаной обыскали весь дом, но половник так и не нашли. В конце концов поиски пришлось бросить. Они были уверены, что никогда его не найдут. Но как-то ночью, несколько недель спустя, Перл приснился сон, где был этот половник. Она увидела, что мать оставила его в кухне синагоги. И хотя Наоми не помнила, чтобы брала половник в синагогу, она пошла проверить. К ее вящему удивлению и радости, половник действительно оказался там.

В другой раз у них в деревне случилось странное происшествие. Пропал четырнадцатилетний мальчик. Его родители страшно переживали. Они не знали, что с ним. Равви созвал всех в синагогу и организовал поисковую операцию. Все окрестности обыскали, но мальчик как сквозь землю провалился. Начались паника и хаос. О пропавшем говорили так, будто он уже мертв.

– Может, его похитил кто-нибудь из торговцев, приезжавших в город. Может, его мучили. Могли даже убить. В мире полно плохих людей. Вот почему мы живем замкнуто, своим кругом, – сказал кто-то.

Потом одна бедная старуха, жившая одна, спросила:

– А вдруг его украл диббук, злой дух? Что, если он вернется и захочет других наших детей?

Это только усилило панику, распространившуюся в городе. Детей больше не выпускали на улицы. Родители ни на секунду не сводили с них глаз, и даже Наоми не разрешала дочерям выходить из дому без присмотра.

На пятничной вечерней службе равви сказал, что мать мальчика заболела и не может подняться с постели, а его отец перестал ходить на работу. Равви обратился к жителям местечка:

– У кого есть пища, которой можно поделиться, или время помочь их семье, я очень прошу это сделать. Они переживают страшную утрату. И хотя я знаю, что многие из вас тоже лишились своих детей, эти несчастные мать и отец сейчас нуждаются в помощи всей общины.

На женской половине синагоги, поскольку мужчины и женщины сидели по отдельности, Наоми увидела, как молодая мать крепко прижала своего ребенка к груди и трижды сплюнула на пол от сглаза. Люди боялись, что в их деревню пришло зло. Они не знали, человек это или дух, но всем было страшно.

Прошло несколько дней, а потом ночью Перл увидела сон. Во сне пропавший мальчик играл с собакой. Она не сказала родителям про свой сон, потому что не знала, что говорить, но теперь была уверена, что с мальчиком все хорошо. Тем не менее подсказать, где искать его, она не могла. Перл доверяла своей сестре, поэтому утром рассказала про сон Блюме. Та внимательно ее выслушала, а когда Перл закончила, сказала, что верит – мальчик жив.

Шли недели, а от мальчика не было вестей. Шок постепенно улегся, и, хотя родители по-прежнему были настороже, жизнь начала возвращаться в обычное русло. И вдруг, спустя примерно два месяца, мальчик вернулся в местечко. Он не пострадал; когда равви спросил его, где он был, мальчик ответил, что сбежал со странствующим торговцем. Он сказал, что родители договаривались о браке для него, а он просто не хотел жениться. Ни сейчас, ни в будущем. Больше он ничего не хотел объяснять, но странность заключалась в том, что он привел с собой собаку.

– Это тот самый пес, которого я видела во сне, – шепнула Перл Блюме.

На следующий вечер субботы Наоми с семьей ходили к Мириам на ужин. Пока все в гостиной доедали десерт – ругелах, который испекла Мириам, – Наоми с Мириам разговаривали на кухне.

– Я думаю, тот мальчик, что пропадал, – файгелех, юноша, которому не нравятся девушки, и поэтому он не хочет жениться. Он боялся сказать своим родителям. Я в этом уверена, – сказала Мириам.

– Он всегда был немного другим, – согласилась Наоми. – Мне его жаль. Его жизнь будет нелегкой.

– Да, особенно здесь, у нас. Может, ему не стоило возвращаться. Наверное, в большом мире ему жилось бы лучше, – заметила Мириам.

– Возможно. Но ты можешь себе представить, как тяжко жить среди чужих людей? Я бы так не смогла, – сказала Наоми. – Все, кто рождается и растет в нашей деревне, учатся жить определенным способом. Думаю, мы не приспособлены к жизни в другом месте.

– Я с тобой согласна, – кивнула Мириам, отщипывая кусочек ругелаха. – Кажется, я переборщила с корицей.

Она покашляла и спросила шепотом:

– Ты все еще думаешь об Эли?

Мириам была единственным человеком, кто знал про Эли с Наоми. И за исключением их самих, только она знала, как и почему этот роман закончился пять лет назад. Дело было не в том, что Наоми хотела, чтобы сестра была в курсе или принимала в этом участие, просто, как выяснилось, чувства Мириам тоже были затронуты, когда Наоми пришлось многое принести в жертву, расставаясь с любовью всей своей жизни. Наоми и Мириам были так близки, что даже сейчас, проходя мимо Эли на рынке, Мириам замечала на лице сестры любовь и боль.

– Ну, так да или нет?

– Что да или нет?

– Ты еще думаешь об Эли?

Наоми пожала плечами.

– Нет.

– Лгунья. Я чувствую себя виноватой, что тебе пришлось порвать с ним. Это постоянно меня терзает.

– Значит, ты права. Я лгунья. Конечно, я думаю о нем. Как мне не думать? Но я знаю,