Крайнее время - Александр Иванович Кондрашов Страница 18

Разве не стимул творить кино? Но какое?

«Разжимая кулаки» сделала Кира Коваленко, ученица Александра Сокурова, который много знает о пользе фестивалей. Фильм мог бы быть назван «Теснота», но название уже «занято» другим учеником Сокурова, Кантемиром Балаговым, получившим подобный приз в Каннах в 2017-м за фильм с таким названием.

Всё удивительно похоже. Действие происходит тоже в депрессивно представленном регионе Северного Кавказа. На этот раз в Северной Осетии, где изумительной красоты горы, но мы красот не видим – только пыль, грязь и равнодушные камни. В центре сюжета здесь тоже несчастная кавказская девушка (Ада), которая хочет вырваться из-под гнёта отцовской любви. Тоже жаждет свободы и любви, но с местными парнями у неё отношения не складываются, отчасти потому, что она нездорова после тяжёлого ранения во время теракта, когда, видимо, погибла её мать. Тоже мотив войны. Аде очень плохо, тесно, скучно. Она не наводит в своём доме порядок, не создаёт в нём уют, а мечтает о Ростове, куда давно уехал старший брат.

Она тоже пыталась уехать, но отец её вернул и теперь спрятал паспорт Ады. В конце фильма Ада как будто одержима идеей побега в Ростов, отец удерживает её уже физически, и тут с ним случается приступ, мышечные судороги, и его объятия нельзя разомкнуть без медицинской помощи. Наконец освободившись и оставив еле живого отца в больнице, счастливая Ада уезжает с братом в город своей мечты.

Весь фильм говорят исключительно по-осетински (лента с субтитрами), что очень непривычно. И потому создаётся ощущение иностранного фильма, как будто действие разворачивается не в России, а в каком-нибудь заброшенном городке Ирана или Курдистана, где, судя по фестивальному кинематографу, женщины Востока только и делают, что неустанно борются за свои права и демократические ценности.

В фильме только два профессиональных актёра. Главная героиня в исполнении Миланы Агузаровой вызывает симпатию, героиню жалко, но брошенного отца, которого играет народный артист Северной Осетии Алик Караев, – всё-таки гораздо больше. Остальных играют непрофессионалы. От фильма ощущение, что это очень добросовестная, но всё-таки ученическая работа, однако она в тренде Каннского фестиваля, где важны не художественные качества фильма, а идеологические. В данном случае всемерное внедрение феминистских тем в страны и народы патриархальной культуры.

А что этот фильм будет значить для Осетии, где, право, не всё так плохо, как показано в фильме? Не уверен, что его там будут активно смотреть – уж больно скучный, понурый. И участники фильма сомневаются, что на родине его примут хорошо. С точки зрения элементарного гуманизма, а не только патриархальных семейных ценностей, он крайне сомнителен. Как дочь может бросить тяжелобольного отца? И для чего? Кстати, судя по сценам купания в термальных источниках, в родном городе полно хороших спортивных парней, а что Аду ждёт в Ростове? Или просто свобода превыше всего? А ответственность за самого близкого человека?

13.10.21

Адское фэнтези

«Капитан Волконогов бежал» получил главные призы фестиваля «Белый слон»

Юрий Борисов

Фильм, снятый отечественными кинематографистами при участии Франции и Эстонии, сделан не для широкой российской аудитории, а для неширокой зарубежной и для нашей – «фестивальной». Его с восторгом встретил российский критический пул, а фестиваль «Белый слон» примерно наградил. В нём есть всё, что нужно в рамках пропагандистского тренда: Россия – убогая дикая страна, в которой красноштанные палачи пытают невиновных, а если кто-то из них решил покаяться, то его находят и убивают.

Режиссёры Наташа Меркулова и Алексей Чупов на территории Санкт-Петербурга создали свою особенно дикую Россию, эдакое адское фэнтези, на историзм и документальную правду не претендующее. Дмитрий Волкогонов (вспомним этого генерала-историка – видимо, неспроста похожую на его фамилию дали в фильме главному герою), который исследовал период репрессий, был бы очень недоволен. Придумана странная униформа НКВД:

малиновые галифе, рубашки, галстуки, чёрные кожанки с кровавым подбоем. На контрасте – убогие чёрно-белые ленинградцы, как будто позаимствованные из фильмов Алексея Германа, но телефонные будки – из послевоенного светлого будущего. Всюду то ли футуристические, то ли конструктивистские плакаты, над городом громоздится дирижабль со зловещей надписью: 1938.

Как писал генерал Волкогонов, это тот самый год, в конце которого Ежова в руководстве НКВД сменил Берия, и в СССР впервые начался процесс массовой реабилитации. На свободу вышли такие люди, как Рокоссовский, Туполев, Королёв, и сотни тысяч арестованных в 1937-м и в 1938-м, а Ежов, его приближённые, развернувшие массовые репрессии, были осуждены и расстреляны. Кстати, в нашем кинематографе главным злодеем сталинской поры выставлен Берия, но был ли хоть один фильм о «кровавом карлике» Ежове, на котором главная кровь 30-х? Нет. Почему?

Фильм начинается с того, что из окна своего кабинета выбрасывается начальник ленинградского НКВД (Александр Яценко), а один из его подручных капитан Волконогов (Юрий Борисов), в отличие от остальных «коллег», смекает, какая судьба их ждёт, и бежит из здания НКВД, его преследуют те, кто пришёл ему и его сослуживцам на смену.

Но куда бежать? Дома наверняка засада, а возлюбленная хоть и обещает помочь спрятаться, хоть и отдаётся ему (почему-то в антисанитарных условиях), но о его приходе сообщает «куда надо». Капитан Волконогов успевает бежать. Следующий поворот сюжета связан с видением капитана: его расстрелянный друг Веретенников (Никита Кукушкин), выбравшийся из могилы, сообщает, что он в аду, его там очень мучают, а чтобы Волконогову попасть в рай, а не в ад, надо добиться прощения у родственников замученных ими ленинградцев.

Разыскиваемый Волконогов возвращается в здание НКВД, чтобы забрать папку с адресами своих жертв, и чудесным образом опять уходит от погони. Потом действительно находит родственников жертв, чтобы сказать им, что их отец (муж, жена или сын) не посажен на 10 лет, как им сообщили, а расстрелян, но он ни в чём не виноват, мы его пытали и выбили признательные показания – простите меня, пожалуйста! Затея абсурдно идиотская, никто ему, разумеется, не верит и не прощает. Сцены с живущей в больничном морге дочкой вирусолога (Наталья Кудряшова) и сумасшедшей вдовой немца (Виктория Толстоганова), зачем-то раздевшейся догола после того, как Волконогов попросил у неё прощения, – тоже абсурдистские. После посещения мужа одной из расстрелянных тот (Максим Стоянов) повесился.