Последний заговор Гитлера. История спасения 139 VIP-заключенных - Иан Сэйер Страница 14

немедленно сделал ему выговор за оскорбление столь дорогого для СС символа[164]. Однако тон коменданта Дэю не понравился, и он решил, что побег – единственный способ отомстить. Дэй сказал своим людям: «Мне кажется, что нас, как членов Королевских ВВС, эти типы из СС оскорбляют и бесчестят». Он считал необходимым защитить честь Королевских ВВС (и, как ни странно, люфтваффе) и бросить вызов СС: «Посмотрим, сможем ли мы вырваться отсюда»[165]. Побег был осуществлен, беглецов поймали, а от казни их спас инспектор Мор.

Пять с половиной лет Вингз Дэй находился в постоянном напряжении. Он не только был старшим британским офицером, отвечающим за дела тысяч заключенных Королевских ВВС, но и стал кем-то вроде отца для многих молодых людей. В самом начале у него случился нервный срыв, и его выхаживали санитары люфтваффе. На протяжении всего заключения цивилизованное – на тревожном фоне растущего нацистского варварства – отношение люфтваффе к пленным Королевских ВВС, несомненно, успокаивало и утешало. Естественно, он по-прежнему не боялся доставлять люфтваффе огромные неприятности, сбегая из лагерей.

За годы заключения Дэй черпал моральную поддержку из близких дружеских отношений, которые он завязал в узком кругу единомышленников-офицеров, в первую очередь – с неугомонным Джимми Джеймсом.

Поезд оставил позади Дрезден и направился на запад. Сквозь сумерки и темноту ночи он провез их через Хемниц и Цвиккау и, наконец, въехал на запасной путь в Плауэне, недалеко от границы между Саксонией и Баварией. Там, в темноте, он стоял неподвижно, вагоны были надежно заперты. Заключенные дремали в своих купе. Внезапно их разбудил нарастающий вой сирен воздушной тревоги. Послышались шаги, захлопали двери – охранники бежали по коридорам в укрытие. Заключенные остались заперты. Они знали, что выходы издалека прикрывают пулеметчики[166]. Оставшиеся в поезде могли только слушать, как вдалеке грохочут бомбы, надеясь, что сегодня вечером этот участок железной дороги не станет одной из целей бомбардировок Королевских ВВС, и молясь, чтобы шум стих и прозвучал сигнал об отмене тревоги. К счастью, налет был несильным и коротким – точечный удар одной эскадрильи Mosquitos Королевских ВВС – ни одна бомба не упала рядом с поездом[167].

На следующее утро путешествие продолжилось, поезд медленно пыхтел, двигаясь на юго-запад, в Баварию. Споры о конечном пункте назначения не утихали, но инспектор Петер Мор и его помощник, капрал Джордж, по-прежнему держали его в секрете. Днем поезд остановился в маленьком городке Вайден, вскоре после того, как увезли заключенных из Бухенвальда. Здесь группе Заксенхаузена было приказано высадиться. В отличие от узников Бухенвальда, никто из них ничего не знал об этой местности, и они понятия не имели, чего ожидать. Также, в отличие от бухенвальдерцев, их не увезли. После того, как они сошли с поезда, который вез их из Ораниенбурга, их отвели на небольшую узкоколейную местную железную дорогу.

Пересекая речной мост, поезд повез их на восток от города, медленно пыхтя по крутой, окаймленной лесом долине. Дорога извивалась, шла в гору, окруженная холмами, лесами и живописными баварскими фермерскими угодьями. Наконец Мор сообщил, что они почти достигли пункта назначения, хотя он все еще не мог его раскрыть. Подъем становился круче, холмы – все выше, а фермерские угодья сменялись лесом.

Примерно через 20 километров ландшафт принял форму чаши, более полутора километров в диаметре, окруженную высокими холмами. Близился вечер. Железная дорога проходила мимо нескольких фабрик, где работали изможденные мужчины и женщины в полосатой форме, и заключенные предположили, что приближаются к концентрационному лагерю[168]. В центре чаши расположилась крошечная деревня, над которой на одиноком холме возвышались руины средневекового замка. Деревня называлась Флоссенбюрг, а сразу за ней, выстроенный огромной сеткой поперек склона, увенчанного каменоломней, располагался концлагерь. Это было то самое место, одно название которого испугало доктора Зигмунда Рашера, место, куда неугодных заключенных отправляли на казнь. Важные заключенные ничего не знали о Флоссенбюрге, но при виде его сразу помрачнели. А Питер Черчилль испытал еще более дурное предчувствие, чем когда подъезжал к Заксенхаузену[169].

Концентрационный лагерь Флоссенбюрг был построен в 1938 году, изначально для размещения «асоциальных» заключенных: «тунеядцев», изгоев общества, пьяниц, наркоманов и так далее. С тех пор увеличился как он сам, так и количество его целей. Заключенные под присмотром более 4000 охранников СС трудились в карьере и на авиазаводе Messerschmitt[170]. Их регулярно избивали, морили голодом, пытали и убивали. Флоссенбюрг не был лагерем смерти – там не было газовых камер, – но число погибших в нем было огромным. Недавно прибывшие заключенные совсем пали бы духом, если бы знали то, что знал доктор Рашер: с 1941 года здесь постоянно проводились внесудебные казни. Большинство жертв были поляками и советскими военнопленными. Однако только на прошлой неделе были повешены 13 военнопленных союзников, все они были агентами УСО[171].

Заключенных разделили на группы. Греков и советов отправили куда-то за периметр лагеря, британцев – известных беглецов и, следовательно, представлявших угрозу безопасности – завели внутрь.

Вход в Флоссенбюрг был довольно простым. Не было большой сторожки, только высокие железные ворота между каменными столбами, установленными внутри высокого забора под напряжением. На левом столбе был выгравирован распространенный нацистский лозунг «Arbeit macht frei»[172]. Как только они вошли и ворота с лязгом захлопнулись, охранники СС начали (как выразился Питер Черчилль) «скандировать свой гимн ненависти»[173]. Приняв на себя управление людьми капрала Джорджа, охранники Флоссенбюрга поносили вновь прибывших, пока гнали их словно скот по улице к лазарету.

Тем временем инспектор Мор, попрощавшись, отправился в блок администрации лагеря. Его миссия должна была завершиться только тогда, когда он официально передал бы заключенных местным властям. Он нашел коменданта, оберштурмбаннфюрера СС Макса Кёгеля, в его кабинете[174].

Кёгель был брутальным, лысеющим мужчиной с головой, напоминавшей пулю с тупым наконечником, толстой шеей и ртом, больше похожим на длинный шрам. Убежденный антисемит, Кёгель начал свою карьеру как охранник в Дахау в 1933 году и поднялся до должности коменданта концлагеря Равенсбрюк[175] и печально известного лагеря смерти Майданек[176] («другой Аушвиц») до своего перевода во Флоссенбюрг[177]. Он поприветствовал Мора и просмотрел документы. «Когда можно будет их расстрелять?» – бросил он небрежно[178].

«Их не казнят, герр комендант, – сказал Мор. – Они останутся под вашей опекой до дальнейших распоряжений».

Кёгель не поверил. «Что? Но лагерь переполнен – умирает недостаточно, мы не справимся с потоком. Я не могу ждать!»

Мор объяснил, что его приказы исходили напрямую из Берлина, подразумевая, что источником был сам фюрер. Заключенные имели огромное значение и нужны были в целях торга с союзниками.