Мифы о смерти. От островов блаженных и знаков-предвестников до дьявольских рыцарей и дара бессмертия - Клод Лекутё Страница 5

приближается Стикс, души в страхе подъемлют стенание, ибо многие из них похищает Аид, стоит им только поскользнуться. Прочие же подплывают снизу к луне, которая уносит их вверх, если им выпал срок окончания рождений; но тем, которые не очистились от скверны, она не дает приблизиться, устрашая их сверкающими молниями и грозным рычанием, так что они, горько жалуясь на свою участь, несутся снова вниз для другого рождения, как ты и видишь».

Три Парки / Судьбы, сокрытые в звездах. Картина Э. Веддера. 1887 г.

The Art Institute of Chicago

«Но я вижу только множество звезд, — сказал Тимарх, — которые колеблются вокруг зияющей пропасти, и одни в ней тонут, другие оттуда выскакивают».

«Не понимаешь ты, — вещал голос, — что видишь самих демонов. Вот как это обстоит. Всякая душа причастна к разуму, и нет ни одной неразумной и бессмысленной, но та часть ее, которая смешается с плотью и страстями, изменяясь под воздействием наслаждений и страданий, утрачивает разумное. Но смешение с плотью не у всех душ одинаково: одни полностью погружаются в тело и, придя в смятение до самой глубины, всю жизнь терзаемы страстями; иные же, частично смешавшись, самую чистую часть оставляют вне смешения; она не дает себя увлечь, а как бы плавает сверху, только касаясь головы человека, и руководит жизнью души, поскольку та ей повинуется, не подчиняясь страстям. И вот часть, погруженная в тело и содержащаяся в нем, носит название души, а часть, сохраненную от порчи, люди называют умом и считают, что он находится у них внутри, как будто бы то, что отражено в зеркале, действительно там существовало; но те, что понимают правильнее, говорят о демоне, находящемся вне человека». «Узнай, Тимарх, — слышалось ему далее, — что звезды, которые кажутся угасающими, — это души, полностью погружающиеся в тело, а те, которые вновь загораются, показываясь снизу и как бы сбрасывая какое-то загрязнение мрака и тумана, — это души, выплывающие из тел после смерти; а те, которые витают выше, — это демоны умудренных людей. Попытайся же рассмотреть связь, соединяющую каждого с его душой».

Услыхав это, он внимательно вгляделся в колеблющиеся, одни слабее, другие сильнее, звезды, напоминавшие в своем движении те пробки, которые, плавая на поверхности моря, показывают расположение рыболовных сетей; иные же уподоблялись веретенам с неправильно намотанной пряжей, которые не могут сохранить прямолинейное направление, а отклоняются от оси вращения туда и сюда. Голос же объяснил: «Звезды, имеющие прямое и упорядоченное движение, принадлежат душам, хорошо воспринявшим воспитание и образование, у которых и неразумная часть свободна от чрезмерной грубости и дикости; а те, которые смятенно отклоняются то вверх, то вниз, словно стараясь освободиться от связывающих их пут, борются со строптивым и не поддающимся воспитанию нравом и то одолевают его и направляют в здоровую сторону, то склоняются под бременем страстей и впадают в порочность, но снова восстают и продолжают борьбу. Ибо связь с разумом подобно узде, направляющей неразумную часть, вызывает в ней раскаяние в совершенных проступках и стыд за противонравственные и неумеренные наслаждения: обузданная присутствующим в ней самой властвующим началом, душа испытывает боль, пока она не станет послушной и не будет без боли и ударов воспринимать каждый знак подобно прирученному зверю. Такие души лишь медленно и с трудом обращаются к должному состоянию. А от тех душ, которые от самого рождения охотно покорствуют своему демону, происходит род боговдохновенных и прорицателей. Ты, конечно, слыхал о Гермодоре из Клазомен, душа которого совсем покидала тело и посещала как ночью, так и днем много различных мест, а затем возвращалась, многое повидав и многого наслушавшись, пока жена не выдала его тайну и враги, захватив бездушное тело Гермодора, не сожгли его вместе с домом. Но это неверно: душа его не выступала из тела, а, ослабляя свою связь с демоном, предоставляла ему свободный выход и странствование, так что он мог ей поведать обо всем виденном и слышанном. Уничтожившие же тело покоившегося Гермодора несут наказание в Тартаре еще и поныне. Все это, — продолжал голос, — ты узнаешь точнее, о юноша, через три месяца. Теперь же удались».

Когда голос умолк, Тимарх захотел обернуться, чтобы увидеть, кто был говоривший, но тут он снова почувствовал сильную боль, как будто его голову крепко сдавили, и он на краткое время потерял сознание того, что с ним происходит, а затем, очнувшись, увидел себя лежащим в пещере Трофония недалеко от входа — там же, где он ранее лег[36].

Второе описанное Плутархом видение — это видение Феспесия, который «по указу богов» получил возможность покинуть свое тело «с весомой частью души», в то время как другая ее часть «оставалась на месте, как якорь». Три дня он исследовал астральную обитель, куда приходили и откуда уходили души умерших. Он оказался в точке между Землей и Луной, «преодолев в мгновение ока пространство, выглядевшее невероятно обширным; но столь плавно и без малейшего отклонения, что казалось, будто его, как на крыльях, несут лучи света», а затем внезапно был оставлен силой, удерживавшей его на высоте. Падая, остановился он на краю огромной глубокой пропасти (χάσμα μέγα καὶ κάτω διῆκον), Леты, которая здесь представляла собой нечто вроде расселины, идущей вверх к твердому своду неба, вниз же низвергающейся до самой Земли.

Феспесий из Сол… вел в своей юности очень распутную жизнь. Быстро промотав все свое достояние, он поневоле сделался на время мошенником и старался, жалея о прошлых днях, вернуть себе богатство. <…> Не чуждаясь никакого срама, лишь бы от этого было наслаждение или выгода, он быстро приобрел и немалое состояние, и еще большую славу негодяя. Ничто так не способствовало этой дурной славе, как оракул, полученный им от Амфилоха. Говорят, он послал спросить бога, будет ли ему дальше еще лучше жить, и на это последовал ответ, что лучше ему будет только после смерти.

Это, можно сказать, вскоре с ним и произошло. Он упал с высоты, стукнулся затылком и хоть не получил ранения, но впал от ушиба в глубокий обморок и очнулся только на третий день, когда его уже хотели было хоронить. Придя в себя, он вскорости набрался сил, и в его поведении произошла перемена, казавшаяся невероятной. Киликийцы говорят, что не знали человека порядочнее в делах, благочестивее к богам, грознее для врагов и надежнее для друзей. Знавшие его желали узнать из его собственных уст причину этих перемен, не веря, что такое душевное преображение можно было приписать