Как мы делали реформы. Записки первого министра экономики новой России - Андрей Алексеевич Нечаев Страница 9

на союзном уровне. Главное, он тогда разделял или по крайней мере поддерживал иллюзии Михаила Сергеевича относительно возможности не допустить экономического хаоса и сохранить Советский Союз лишь в слегка подновленном варианте на базе межреспубликанских экономических соглашений. К сожалению, экономические, финансовые, да и политические реалии были таковы (вспомним тогдашнюю позицию балтийских республик, результаты референдума на Украине), что только за счет экономического межреспубликанского договора, без радикального реформирования экономики каждой республики, сделать что-нибудь реальное для выхода из кризиса, охватившего всю страну, было уже невозможно. Сам по себе экономический договор без комплекса других мер при всей его очевидной полезности стал бы лишь красивым венком на крышке гроба для экономики СССР.

Вскоре появился другой вариант формирования правительства, предложенный Михаилом Полтораниным. Графически он выглядел так: сверху Бурбулис, в середине координатор – Полторанин, далее – много-много квадратиков. На верхних строчках – «свои люди» из окружения Ельцина, а мы где-то в самом низу схемы, на последних ролях. Какие-то председатели комитетов, советники, помощники и тому подобное. Одним словом, нечто среднее между «мальчиками для битья» и «коллективным умным евреем при коллективном одесском губернаторе». Здесь уже мы поставили вопрос жестко: мы готовы быть коллективным экономическим советником президента, но в ролях «интеллектуальных шестерок» у его окружения не будем. Либо мы несем ответственность, но получаем право и возможность принимать решения, либо сами выполняйте всю программу.

Просто ради каких-то официальных должностей никто из нас во властные структуры не рвался. Так состоялась первая «отставка» нашего еще не назначенного правительства. Психологически и физически мы так сильно вымотались от нескольких недель работы без пауз и выходных, да еще и от политических комбинаций последних дней, что искренне и твердо решили, что дело свое мы честно сделали и пора «собирать пожитки» и возвращаться в институт. Было даже устроено довольно бурное прощальное застолье.

В общем, «наверху» в последние дни октября – первые дни ноября шла торговля между претендентами на первые роли в будущем кабинете, а тем временем в России создалась видимая невооруженным глазом абсолютно трагикомичная ситуация. Программа реформ не только уже разработана, но объявлена и даже одобрена съездом, однако проходит время, а нового правительства все нет, и программу реализовывать некому. А правительство Лобова, по воспоминаниям Сабурова, продолжает обсуждать яйценоскость кур и состояние кормовой базы, отчего заседания существующего кабинета министров приобрели характер трагифарса.

Мы к этому времени уже почти закончили готовить детализированный набор действий по трем этапам. Первый этап – первые десять дней, второй этап – два месяца и, наконец, третий – полгода. Тщательно продумывалось и расписывалось все: какие принимаются меры, какие будут нужны нормативные документы (законы, указы президента, постановления правительства и прочие). Устанавливалось, как они будут соотноситься друг с другом по основным направлениям реформ: либерализация цен, либерализация хозяйственных и внешнеэкономических связей, приватизация, структурная политика, введение российской валюты, реорганизация правительства и так далее. Готовились даже проекты первоочередных документов. Работали мы уже большой командой: из Ленинграда приехали Васильев с Чубайсом, из Австрии – Петр Авен, появился Леонид Григорьев. Народу становилось все больше и больше. Всю программу мы расписали по пунктам, нарисовали огромные таблицы и составили планы-графики действий. Когда их показали президенту, ему очень понравилась такая удивительная конкретность, готовность практических шагов и решений.

Потом была встреча президента с представителями демократических фракций Верховного Совета. И не знаю точно, то ли Юшенков, то ли Волков, кто-то из них двоих сказал: «Вы объявили о начале реформ, мы готовы вас поддерживать. Назначайте этих ребят!» Свидетели рассказывали, что президент посуровел: «Вы что же, загоняете меня в угол?» На что ему ответили: «Да!»

После этого состоялась поездка Бурбулиса к президенту в Сочи, во время которой все вроде бы и решилось. Николай Федоров, министр юстиции предыдущего и нашего правительства, а впоследствии президент Чувашии, ставший случайным свидетелем этой встречи, через несколько лет рассказывал историю нашего назначения как анекдот. Мол, когда в очередной раз зашел разговор о том, из кого все-таки составлять экономическую команду, Бурбулис вынул из кармана какую-то бумажку с написанным на ней именем Гайдара и подал ее президенту. Борис Николаевич посуровел, несколько раз нараспев, на разные лады произнес фамилию «Гайдар», а потом вспылил: как ему могут предлагать такие необкатанные кандидатуры и вообще… Бурбулис покраснел и промолчал. Больше в тот день кадровые вопросы не обсуждались. На следующий день президент выглядел несколько разморенным и очень благодушным, а на столе у него уже лежал заготовленный указ о назначении правительства. Было понятно, что вопрос решили поздним вечером в «неформальной обстановке». Не знаю, происходило ли описанное Федоровым на самом деле, так как услышал эту версию от знакомого журналиста. Думаю, что каждый из них внес в эту историю свою долю преувеличения, так как Гайдара Ельцин к тому времени, безусловно, знал.

Гайдар, впоследствии вспоминая коллизии вокруг формирования правительства, часто шутил, что власть была тогда как горячая картошка. Ее все перебрасывали с руки на руку, и никто не хотел оставить у себя надолго. Реально все серьезные политики и экономисты понимали, что страна неудержимо катится в глубокий кризис, выйти из которого можно только пойдя на радикальные, жесткие, а потому заведомо непопулярные меры. И даже они не гарантировали успех, зато почти наверняка гарантировали шквал критики со всех сторон и гигантские политические риски. Решиться на них, почти наверняка лишая себя политического будущего, мог далеко не каждый. Неслучайно вскоре после формирования нашего правительства журналисты нарекли его «правительством камикадзе». И эта яркая и, по сути, правильная формула иногда упоминается и по сию пору.

Формирование правительства реформ

Когда вопрос о доверии команде Бурбулиса – Гайдара был принципиально решен, мы начали готовить свои предложения по структуре правительства и его персональному составу. Здесь не могу отказать себе в паре воспоминаний личного характера и в одной исторической аналогии.

Помню из мемуаров Луначарского его описание формирования первого большевистского правительства. Луначарский писал примерно следующее (цитирую по памяти, поэтому не дословно): «Я вошел в большую комнату в Смольном, где было сильно накурено. Все присутствующие сгрудились вокруг стола, составляя список будущего правительства. Назывались разные фамилии, которые после короткого обсуждения заносились в список. Меня не оставляло чувство случайности всего происходящего, которым я поделился с товарищами. Ленин недовольно ответил мне, что сейчас важно быстро сформировать правительство, а потом разберемся».

Внешне нечто подобное происходило и у нас. Так, кандидатура Анатолия Чубайса рассматривалась сначала на должность министра промышленности, а приватизацией госимущества должен был заниматься другой человек (специально не буду называть фамилию). Как знать, остановись мы тогда на этой версии, возможно, вся приватизация в России пошла бы несколько иначе. Однако Гайдар