Госпожа Смерть. История Марии Мандель, самой жестокой надзирательницы Аушвица - Сьюзен Эйшейд Страница 8

К концу 1938 года Освальд Поль, административный глава СС, зарегистрировал восемьсот заключенных5, содержавшихся в Лихтенбурге, среди которых были как политические, так и социально-общественные заключенные, свидетели Иеговы и евреи.

Мария и другие женщины-новобранцы проходили программу обучения, которая только-только становилась унифицированной. Каждая из них проходила курсы по нацистской философии и правильному отношению к рейху, после чего сдавала экзамен из двадцати вопросов, проверяющий знание истории и географии, важных для НСДАП дат, таких как день рождения Гитлера; тест выяснял также расу и мировоззрение6. Затем новая охранница проходила аттестацию на рабочем месте7. После того как все это было успешно пройдено, женщину признавали подходящей для того, чтобы стать надзирательницей, т. е. Aufseherin.

После принесения нацистской присяги и официального приема на работу новобранцу выдавали официальную серую форму, пару длинных сапог и различные аксессуары, включая перчатки и фуражки. В течение трехмесячного испытательного срока новая Aufseherin училась на рабочем месте, полностью погружаясь в новую обстановку8. Новые охранники перенимали опыт более опытных сотрудников и быстро адаптировались. Эта процедура нормализовала любые смущающие аспекты лагерной жизни, и большинство женщин быстро перестали испытывать какие-либо сомнения9.

Мария заявила, что до того, как она начала службу в лагере в Лихтенбурге, она ничего не знала о том, что такое концентрационные лагеря. «Сначала я работала там в течение испытательного срока в три месяца, и в то время у меня не было никакой самостоятельной функции. Я всегда сопровождала одного из своих сослуживцев и знакомилась с ходом работ в лагере»10.

Одна заключенная, которая находилась там с момента основания лагеря, помнит Марию Мандель с первых дней ее работы на новом месте. Ее сразу же поразила красота Мандель и ее молодость. Она напрямую обратилась к Марии и сказала ей, чтобы та шла домой, что она слишком красива, чтобы «играть здесь в начальницу». Мария ответила: «Нет, я присягала фюреру, я никуда не уйду»11.

Глава 7

Обычная жизнь со своим распорядком

Позже Мария так описала свои первые впечатления от Лихтенбурга:

[Заключенными были] еврейские женщины и профессиональные преступницы, в основном проститутки. У них были хорошие условия проживания, они получали ту же еду, что и мы, могли делать покупки в столовой, где были изделия ручной работы всех видов: еда, туалетные принадлежности, выкройки и прочие всевозможные вещи. Кофе в зернах и выпечка – сколько угодно.

[В то время] было только две рабочих бригады: фермерство (только изредка) и садоводство. В них было 12–20 заключенных. Остальные что-то мастерили или сидели целыми днями без дела. Газеты и книги также можно было заказать и почитать. Жизнь в Лихтенбурге протекала в обычном режиме. В то время об избиении заключенных не могло быть и речи. В Лихтенбурге заключенных еще не били.

Смертность была низкой, некоторые умирали, но это происходило по естественным причинам, чаще всего от старости. С заключенными обращались строго, но справедливо. Это была обычная жизнь со своим распорядком1.

Несмотря на радужную картину, которую рисовала Мария, реальность Лихтенбурга была гораздо суровее. Заключенные жили в больших, плохо отапливаемых и пронизываемых сквозняками спальных комнатах с многоярусными кроватями; помещение нельзя было покидать без разрешения. Ежедневные переклички происходили утром и вечером, а санитарные условия были просто чудовищными: в каждом зале было по два туалета на сто двадцать женщин. В некоторых залах были только чаны для экскрементов2.

Заключенные рассказывали о значительном трении между собой из-за разного происхождения. Еда была неполноценной и неаппетитной. Единственным овощем была капуста; и однажды, после обеда с рыбой, у заключенных начался понос и боли в животе, продолжавшиеся долгое время3. Посетители не допускались, а приходящая почта подвергалась цензуре. Медицинская помощь была минимальной, оказывалась нерадивыми и бесчувственными врачами, которые присоединялись к издевательствам и по минимуму и нехотя обрабатывали раны от побоев.

Большинство женщин работали внутри замка – на кухне, в прачечной, шили, убирали комнаты надсмотрщиков, чистили туалеты. Одна из самых тяжелых работ была возить тележки с углем, который требовался для отопления больших помещений лагеря. Другие женщины работали в садах, на улице в сельском хозяйстве или на оросительных канавах4.

Поначалу система наказаний в Лихтенбурге включала в себя, помимо прочего, лишение пищи, заключение в одиночной камере без света и пребывание в бункере. После июня 1938 года по приказу Гиммлера в качестве дополнительного и строгого наказания была добавлена порка на дыбе.

Комендант лагеря считал, что невозможно поддерживать порядок в лагере, если не удастся сломить неповиновение «истеричных баб»5 с помощью строгого заключения: никакие другие «деликатные наказания» в женских лагерях применять не разрешалось. Его также расстраивало, что одно только лишение пищи не приводило к желаемому результату.

Историк Вернер Дитрих резюмирует, что невежество и высокомерие властей в противовес психическому и физическому террору заключенных символизировали повседневную жизнь в лагере6.

Глава 8

Rein kommt Ihr alle, aber niemals wieder lebend raus!

Много вас приходит, но никто из вас не уйдет отсюда живым!

Фраза, произнесенная в лагере Лихтенбург1

На протяжении большей части службы Марии в Лихтенбурге ее командиром был человек по имени Макс Кёгль.

С самого начала Кёгль внушал страх. Одетый в коричневую форму «штурмовиков» (СА), которая обтягивала его пузо, и часто орудующий жокейским хлыстом, Кёгль всегда был в сопровождении двух женщин-охранников и их собак2.

Непосредственной начальницей Марии была главный надзиратель Йоханна Лангефельд3. Коллеги в низших звеньях отличались по качеству. Одна из них, Эмма Циммер, была алкоголичкой, которую часто отчитывали за то, что она напивалась на работе. Другая женщина по имени Гертруда Рабенштайн получила дурную славу за то, что напускала свою собаку на заключенных и творила «прочие ужасные вещи»4.

Когда в Лихтенбург привозили новых заключенных, надсмотрщики сразу же устанавливали свое господство. Зачитывались правила и положения лагеря, женщины-надзирательницы вставали в позу с дрессированными собаками, комендант представлялся – в целях устрашения. Любимым напутствием было: «Много вас приходит, но никто из вас не уйдет отсюда живым!»5.

В Лихтенбурге содержалось много свидетелей Иеговы. Как и другим заключенным, этим женщинам предлагали шанс на освобождение, если они соглашались подписать документ об отказе от своей веры. Очень немногие этим воспользовались. Из-за этого все иеговисты подвергались более суровому тюремному режиму, включая пытки и чудовищные допросы. Когда Гиммлер посетил лагерь Лихтенбург в 1937 году, он пригрозил им, что их будут гнобить и унижать до