Царские письма. Александр III – Мария Федоровна. Николай II – Александра Федоровна - Александр Николаевич Боханов Страница 6

По давней традиции, восходящей еще к Византийской империи, существовал особый ритуал Венчания на Царство. Это был как бы акт мистического брака между правителем и страной, благословляемый Небесами. Коронация в России являлась великим национальным событием. К нему всегда долго готовились, подробно разрабатывая все детали. Церемониальные торжества неизменно происходили в древней столице царства, в ее «сердце», – Москве.

Коронование случалось через некоторое время после восшествия на престол; подготовка грандиозного события требовала времени и значительных средств. У Александра III период от воцарения до коронации растянулся более чем на два года. Первоначально намечалось ее провести в мае 1882 года. Однако за несколько месяцев до того выяснилось, что царица Мария Федоровна в положении и в конце весны должна разрешиться от бремени (дочь Ольга появилась на свет 1 июня 1882 года). Подготовка к коронации была приостановлена. После совета с церковными иерархами и родственниками Александр III назначил событие на май 1883 года. Сам акт коронования был назначен на 15 мая.

В тот день, с раннего утра, всё и все в Москве находилось в ожидании. Лавки и магазины были закрыты, экипажи не ездили, большинство улиц словно вымерло. Жизнь сосредоточилась в центре города. Сотни тысяч людей занимали пространство вокруг Кремля, а в самом Кремле, как потом говорили очевидцы, «яблоку негде было упасть». От Красного крыльца, ведущего из царского дворца до главного собора Кремля – Успенского, был сооружен помост, вокруг которого амфитеатром располагались трибуны для гостей. Все же свободное пространство занимал простой народ, начавший собираться с вечера предыдущего дня.

В 9 часов утра в Успенском соборе кончилось заздравное молебствие и три митрополита – Московский, Новгородский и Киевский – в сопровождении духовенства вышли из собора навстречу наследнику цесаревичу Николаю Александровичу, который, согласно церемониалу, первым прошествовал в собор.

Через несколько минут на Красном крыльце появились Александр III и Мария Федоровна, вставшие под «царский балдахин». Он был сделан из золотой парчовой ткани, сверху украшен перьями, имел в длину 3 сажени (примерно 6,5 метра) и более сажени в ширину. Его несли 16 генералов, а 16 генерал-адъютантов держали золотые шнуры балдахина. Как только процессия тронулась, зазвонили колокола, загремела полковая музыка, ударили барабаны.

У дверей Успенского собора процессию встречал митрополит Московский Иоанникий, обратившейся к царю с напутственным словом. Потом митрополит Новгородский и Петербургский Исидор поднес монарху крест для целования, а митрополит Киевский Платон окропил святой водой. В 9 часов 50 минут царь и царица вошли под сень древних сводов. В соборе приложились к иконам и заняли места на тронах, установленных в центре на помосте перед алтарем. Затем Александр III прочитал Символ веры, произнося слова ясно, сильным голосом. Далее следовало чтение Евангелия, а по окончании – возложение на монарха порфиры (мантии) и бриллиантовой цепи ордена Святого Андрея Первозванного. Надев порфиру и цепь, царь преклонил голову, и первенствующий митрополит (Исидор) осенил его крестным знамением и, положив на голову монарха крестообразно руки, прочитал полагаемые по чину две молитвы. Как только они отзвучали, царь, как было сказано в официальных сообщениях, «возложил ее на главу Свою». В этот самый патетический момент коронации на глазах Александра III блестели слезы…

К восседавшему на троне царю подошла царица, «преклонила колена», и монарх, сняв корону, прикоснулся ею к голове Марии Федоровны, а затем возложил на голову супруги Малую корону, а следом надел на нее порфиру и коронационные знаки ордена Андрея Первозванного. Было 11 часов. В этот момент протодьякон провозгласил многолетие, певчие грянули «Многие лета». Пение сопровождалось звоном колоколов всех московских церквей и грохотом орудийного салюта, возвещавших народу, что Священное Коронование случилось.

Этот день стал праздничным и в Копенгагене. Русский посланник сообщал в Петербург: «Столица Дании с утра разукрасилась флагами, и особое оживление на улицах доказывало праздничное настроение населения. В 11 часов утра в здании Миссии состоялось торжественное богослужение, на котором присутствовали Король, Королева, все остальные члены Королевской Семьи, Двор, дипломатический корпус и высшие власти. На богослужении присутствовали также командиры, офицеры и часть команды, находившихся в копенгагенском порте клиперов «Вестник» и «Забияка». В 2 часа пополудни Король в сопровождении Посланника посетил русские клипера, на которых провозгласил тост за здоровье Их Императорских Величеств… В 5 ½ часа пополудни во дворце Амалиенборг состоялся обед, на который были приглашены все члены русской Миссии и Генерального Консульства, настоятель церкви и командиры, и офицеры с русских военных судов. За обедом Король повторил в прочувственных словах тост за здоровье Царя и Царицы. Праздничное настроение населения продолжалось до позднего вечера, чему немало способствовала расположенная на русских клиперах иллюминация и устроенная по случаю этого дня особо разнообразная программа увеселений в публичном саду «Tivoli», в который русским матросам со стороны и Короля, и Королевы был предложен даровый вход»[22].

Александр III наследовал корону в момент, когда Россия, пережив унижения и потери Крымской войны, постепенно возвращала себе статус полноправной великой державы. В России царь всегда являлся «первым дипломатом»; вопросы внешней политики – первостепенная и приоритетная область забот монарха. Александр Александрович здесь никаких новшеств не вводил, взяв внешние дела под свой неусыпный контроль.

Вступая на престол, Александр Александрович не имел ни дипломатического опыта, ни определенной программы действий. Представлениями же обладал вполне четкими. Его «политическая философия» – проста, ясна и практична: правительство должно проводить политику, исключительно угодную России, только в ее интересах, не допуская их ущемления. При Александре III именно так Россия и поступала. Министр иностранных дел Н.К. Гирс позднее справедливо называл внешнеполитический курс «спокойной политикой».

В рескрипте на имя военного министра П.С. Ванновского царь писал: «Отечеству Нашему, несомненно, нужна армия сильная и благоустроенная, стоящая на высоте современного развития военного дела, но не для агрессивных целей, а единственно для ограждения целостности и государственной чести России»[23]. Никому не угрожая, Россия в то же время не склонялась перед неблагоприятными обстоятельствами.

При вступлении на престол Александра III внешнеполитический баланс России имел «отрицательное сальдо». Берлинский конгресс 1878 года прозвучал погребальным звоном для русской внешней политики и главы Министерства иностранных дел князя А.М. Горчакова.

Пруссия, которую в Петербурге так опекали, так долго симпатизировали, которой не препятствовали одержать победу над Францией в 1870 году и провозгласить Германскую империю, которую воспринимали как надежнейшего стратегического союзника, «изменила», «предала». Александр III смотрел на дело несколько иначе. Он не заблуждался насчет дружбы Берлина, знал, что там «ищут свою выгоду», и, не умаляя антирусских «заслуг» канцлера Бисмарка, справедливо спрашивал: «Сами-то куда глядели?» Ответа не было.

При Александре III