Секретные коммандос - Джон Л. Пластер Страница 6

Стенать смысла не было. Мой товарищ по группе Билл Копли предложил, чтобы двое копали, а один отдыхал, сменяясь каждые полчаса. Это был непрерывный труд, всю ночь напролет, но мы продолжали, зная, что остался всего один день — к этому времени следующей ночью мы будем на борту "Хьюи", летящего обратно в Форт-Брэгг.

Мы закончили за полчаса до восхода солнца, но копая, потратили гораздо больше сил, чем восполнили за те получасовые перерывы, так что мы были истощены больше, чем когда-либо. Остался всего один день, одно последнее упражнение, продолжали мы твердить себе. Видя приближение конца испытаний, мы черпали силы из резервов духа и тела, чтобы продолжать держаться.

Этим последним упражнением был ночной рейд по освобождению пленных. Весь день мы двигались к лагерю военнопленных, затем проводили доразведку, а после наступления темноты пробрались к нему на расстояние видимости. В полночь все восемь групп обучаемых сошлись, чтобы штурмовать лагерь, чего мы добились к удовлетворению наших инструкторов. Затем мы разделились и разными путями направились к посадочным площадкам, откуда вертолеты доставят нас обратно в Форт-Брэгг.

Моя группа совершила этот двухмильный марш всего за час, прибыв туда в 01:25, на целых пятнадцать минут раньше, чем должны были прилететь вертушки. Лежа в кустах, я мечтал о горячей еде, холодном пиве, душе, а затем чистых простынях. Жизнь была хороша — мы справились! Мы будем Зелеными беретами!

Затем появились фары, и мы прижались лицом к земле, чтобы нас не увидели. Рядом остановился двух с половиной тонный грузовик, и из него вышел сержант первого класса Торрес. Он направился прямо туда, где мы лежали. "Ваши вертолеты сбиты", — объявил он. "Вы должны выходить пешим порядком".

Мне хотелось кричать. Я прошел сквозь боль, истощение, нехватку еды, недостаток сна, заставлял себя дожить до сегодняшнего дня — и это еще не конец! Один из людей начал всхлипывать. "Разумеется", — предложил Торрес, — "можно уйти. Я пойму, это нормально. У нас в грузовике горячая пища". Несколько человек из другой группы уже были там, ели и курили сигареты.

Как и у моих товарищей по группе, мой энтузиазм иссяк, оставив лишь холодную решимость умереть, или добиться успеха. Мы не сдадимся — нас можно убить, но нельзя заставить сдаться. Никто из нашей группы не принял предложение Торреса.

На нашей карте Торрес указал пункт назначения в двадцати двух километрах — около пятнадцати миль по пересеченной местности, через болота и ручьи. Территорию патрулировали инструктора и солдаты 82-й воздушно-десантной дивизии на джипах. Если они нас поймают, то вернут сюда, чтобы начать все сначала. "Будьте там к полудню, если хотите надеть зеленый берет", — предупредил Торрес. "Опоздание на одну минуту — провал". Он уехал.

У нас было десять часов, то есть 1,5 мили в час, по пересеченной местности, и никаких перерывов. Наши единственные компас и карта были у исполняющего обязанности командира группы, штаб-сержанта, так что он указывал нам нужное направление. Вместо того чтобы обходить препятствия, его бесхитростно прямой маршрут вел нас прямо через глубокие промоины, болото и густые заросли, которые выматывали и замедляли нас. Последней каплей стало то, что он заставил нас перейти вброд Биг Мадди Крик в ужасном месте, где нас едва не унесло течение. Едва выбравшись из него, он смущенно признался, что потерял в воде наш единственный компас. На этом его дух иссяк и без всякого предупреждения он сдался.

Как нам найти дорогу? Еще один курсант, Джим Годвин, взял карту и изучил ее. "Мы можем следовать ориентирам", — предложил он, идею поддержал сержант Клетис Синъярд, ветеран, воевавший в 1-й воздушно-кавалерийской. Мы двинемся от ориентира к ориентиру, держась вблизи дорог — они будут задавать нам направление — и как-нибудь избегая бойцов 82-й воздушно-десантной, пытающихся нас выследить. Шансы были ужасно малы, но другого выбора не было, как и времени на разговоры.

Мы отправились в путь.

Я никогда в жизни не был так измотан. Временами мне приходилось приказывать ногам шевелиться. Едва присев передохнуть, мы засыпали. У меня начались галлюцинации, я заговорил с кустом, который представился мне товарищем по группе. Затем шлем, закрепленный на моем рюкзаке, отцепился и принялся колотить меня по ноге, но я не мог сосредоточиться достаточно, чтобы прикрепить его обратно. Я выбросил его. Всякий раз, когда мы слышали на дороге джипы, мы залегали и мгновенно засыпали, но каким-то образом кто-то всегда поднимал остальных из нас, и мы продолжали двигаться.

Время было смазанным, хотя и текло быстро. В какой-то момент было 09:00 утра, а в другой уже 11:30, и у нас оставалось всего тридцать минут. Последнюю милю под рюкзаками мы пробежали, и прибыли на точку встречи с запасом в три минуты. Затем я сожрал пайковую банку ветчины с лимской фасолью, самого вкусного блюда, которое я когда-либо ел.

На протяжении следующего часа мы наблюдали, как другие приплетались, падали и плакали — они отдали все силы и потерпели неудачу, Но они ничего не могли сделать. Стандарт был стандартом, и Торрес жестко соблюдал его.

Торрес дрогнул лишь однажды, как я позже узнал от приятеля, проходившего Первую фазу в другом цикле. Когда полностью вымотанная группа прибыла менее чем через минуту после полудня, Торрес узнал, что они несли больного товарища и оставили его только когда добрались до дороги, где его могли найти медики. Они достигли полного предела возможностей — это были люди, которые должны быть в Силах спецназначения. Однако стандарт был ясен. "Вот что я скажу вам", — предложил Торрес. "До Смоук-Бомб-Хилл сорок пять километров (двадцать семь миль). Вы можете лезть в грузовики и ехать обратно с нами, и на этом все, с вами закончено. Но если вы дойдете, я все-таки дам вам шанс". Полностью истощенные, с покрытыми волдырями, кровоточащими и опухшими ногами, трое сдались.

Но двое человек, полных решимости идти до самой смерти, переставляя одну шаткую ногу за другой, двинулись в Форт-Брэгг. Грузовики уехали. Они прошли сотню ярдов до поворота, и там их ждал сержант Торрес и его джип. "Забирайтесь, Зеленые береты", — пригласил он. И они поехали.

В следующий понедельник около двадцати пяти человек, менее половины нашего первоначального курса, стояли в строю перед Часовней Центра имени Кеннеди. По команде мы сняли наши