Владимир Рецептер - Ностальгия по Японии Страница 52

Прочтя рукопись ее воспоминаний, сестра Гоги Нателла (друзья и домашние всю жизнь называют ее Додо) спросила:

- А почему у тебя не было с ним романа?

- А почему ты думаешь, что его не было? - мгновенно отпарировала Зина.

И Додо переменила тему...

Конечно, автору хотелось бы на этой слабой основе дать волю своему разнузданному воображению и, опираясь на собственный опыт, изобразить свободными красками нечто возвышенно-нежное и драматически-тайное, но он не созрел для такого поступка.

Видимо, все впереди, там, где под вулканическим силуэтом вечной Фудзиямы кроется случайное пристанище и оживает новая отвага.

О, какие извержения могут обрушиться на нашу голову, любимый читатель! Какая лава двинется с горы!..

Первого апреля 2000 года на острове Хоккайдо уже пробудился вулкан Усу, и местных жителей пришлось отселять в срочном порядке...

Вернувшись в Ленинград из двухгодичных гастролей, Зина Шарко почему-то в "Ленком" к Товстоногову не пошла, а вступила в труппу Николая Акимова...

За пять лет в театре Ленсовета она сыграла много ролей у очередных режиссеров, но ни одной у самого руководителя.

- Николай Павлович, ведь вы меня любите, почему вы не занимаете меня в своих спектаклях? - спросила она напрямик, и так же напрямик он ответил:

- Если я скажу Гале Короткевич: "Стань на голову", она, не задумываясь, сделает это, а ты спросишь меня: "Почему?".

Таковы были неприемлемые здесь особенности школы Б.В. Зона, который, согласно факту и одновременно легенде, приезжал к самому К.С. Станиславскому и из первых рук воспринял знаменитую систему накануне смерти великого реформатора. А Зина была верной ученицей Зона и любила задавать режиссерам неудобные вопросы.

Павел Карлович Вейсбрем, горячась, подбрасывал ей лихие приспособления, надеясь на мгновенный результат.

- Понимаес, Зина, ты тюдная артистка, и у тебя в этой роли будет настоясий успех. Всякий раз, когда ты входис и выходис, ты поес: "Тореадор, смелее в бой, тореадор, тореадор...".

И он показывал, как она должна входить и выходить, бодро напевая знаменитую арию, маленький, пухлый и по-детски шепелявый.

- Ну, поняла?

- Поняла, - отвечала Зина.

- Умниса! Молодес! Иди попробуй! - командовал Вейсбрем, и Зина шла на сцену.

- "Тореадор, смелее в бой..." - начинала она.

- Нет, нет, нет! - кричал Павел Карлович. - Нисего подобного!.. Иди сюда!..

Зина спускалась в зал.

- Оказывается, ты не поняла. Я подбросил тебе тюдное приспособление. Слусай. Ты появляес-ся и поес: "То-ре-адор, смеле-е-е в бой!..". Вот о тём ресь!.. Теперь поняла?

- Кажется, поняла...

- Тогда иди, пробуй.

Зина поднималась на сцену.

- "То-ре-адор, смеле-е-е в бой!"

- Нет, нет, нет, нет! - кричал Павел Карлович. - Нисего не поняла!.. Сто это за актриса? - спрашивал он у помрежа. - Не мозет понять такую простую вессь! Иди сюда!

Зина спускалась в зал.

- Слусай, у кого ты утилась?

- У Зона.

- Ну, потему зе ты не понимаес таких простых вессей?.. Я дал тебе роскосное приспособление... "То-ре-адор, смеле-е-е в бой!.." Ну?.. Сто ты смотрис?..

- Не знаю, Павел Карлович, по-моему, я поняла...

- Тогда иди! Иди и сделай!

Зина шла на сцену.

- "То-ре-адор, смеле-е-е в бой!"

- Сто-о-оп! - кричал Павел Карлович в отчаянье. - Это узасно!.. Кто взял в театр эту актрису?.. Сто это такое?.. Совсем бестолковая!.. Иди сюда!

Зина спускалась в зал.

- Кто тебя взял в театр?

- Худсовет...

- Этот худсовет надо разогнать к тертовой матери!.. Хоросо... Ты мозес сыграть мне... люсду на сыпотьках?!

Автор не убежден, что правильно понял образ, в пылу репетиции родившийся у Павла Карловича: то ли "люсда", то ли "узда", то ли что-то третье, но именно "на цыпочках". Однако на этот раз Зина почему-то его поняла.

- Тореадор, смелее в бой, - чувственно запела она.

- Во-о-от! Вот-вот! - закричал довольный Павел Карлович. - То самое! Наконец я понял, как с тобой разговаривать!..

В тридцатые годы П.К. Вейсбрем нерасчетливо приехал из Парижа помогать строительству социализма в одной отдельно взятой стране. В лагерь он, по счастью, не попал, но, как и все остальные, до конца жизни расплачивался за наивность постоянным страхом. И все же ему удалось сохранить необыкновенную доброту и французскую легкость, чем он расположил многих, а особенно артистку БДТ Марию Александровну Призван-Соколову. Вместе с ней Павел Карлович создал домашний очаг, уютный и укрывающий. На стенах общего жилища расположились картины (по слухам, в доме был даже Модильяни), а у двери на страже хрупкого покоя нес нелегкую службу средневековый рыцарь, составленный из шлема с забралом, крепкого панциря, ручных и ножных лат и кольчужных перчаток...

Надежда Николаевна Бромлей репетировала с Зиной не только в театре, но и у себя дома, и даже дома, в халате, неизменно появлялась на людях в шляпке с вуалью. Беспощадные знатоки объясняли эту странность тем, что бывшая героиня Александринки жестоко облысела. Так это было или нет, но без шляпки и без вуали Надежду Николаевну уже невозможно было представить.

Когда-то она была неслыханно хороша, и вместе с Николаем Симоновым блистала в чеховской "Дуэли". В роли Надежды Федоровны на нее вожделенно смотрели не только все партнеры, но и все мужчины-зрители. А теперь, ставя ту же инсценировку в театре Ленсовета, Надежда Николаевна поручила свою роль Зине.

По признанию новой исполнительницы, роль ей не удалась настолько, что худсовет театра предложил Бромлей снять Шарко, на что она надменно ответила из-под вуали:

- Я сниму всех, кроме Зинаиды.

Тогда решили собрать городской худсовет в надежде на то, что этот авторитетный орган убедит непреклонную Надежду Николаевну.

В его состав входил и сам Гога, который счел за благо переговорить с Бромлей накануне просмотра. Товстоногов убеждал снять Зину с роли Надежды Федоровны, приводя логичные доводы и восторженно вспоминая триумф Бромлей и Симонова в Александринке.

- Зачем вы подвергаете актрису такому ужасу? - спрашивал он. - Городской худсовет будет заниматься только этим, и сор вынесут из избы.

На что Надежда Николаевна спросила:

- А вы видели когда-нибудь такую фигуру? Она же, как танагрская статуэтка!..

- Да, конечно, - начал Товстоногов, пытаясь возразить по существу вопроса, но Бромлей перебила его:

- А такие глаза вы когда-нибудь видели? Они же, как два моря!..

И Гоге было нечего возразить, потому что перед красотой Зинаиды Максимовны и убежденностью Надежды Николаевны его осторожная логика оказалась бессильна.

Позже моя героиня прочла, что в Индийском океане есть остров Танагра, на нем добывают камень танагр, из которого любил делать свои работы сам Бенвенутто Челлини. И во всех музеях мира можно встретить ту или другую танагрскую статуэтку как символ красоты и изящества.