Фальшивая наследница. Величайшая мошенница Позолоченного века - Энни Рид Страница 5

Что же ответить? Цифры хаотично мелькали в голове. Что, если он попросит 1000 долларов в год, в то время как мистер Скотт был готов предложить 1100? Или даже 1200? Да, непростая задача. Как сохранить вид разумного и благодарного служащего, но при этом не обделить себя?

– Зарплата, – наконец сказал Карнеги, – не имеет значения. Мне нужна не зарплата, а место. Служить в Питтсбургском отделении на вашей прежней должности – это уже большая честь. Вы можете назначать мне жалованье, какое сочтете достойным, пусть даже не больше того, что я получаю сейчас.

Ну вот, как-то так. Должно сработать.

– Что ж, – ответил мистер Скотт, – когда я там служил, то получал 1500 долларов в год, а мистер Поттс получает 1800. Думаю, будет правильно, если вы начнете с 1500 годовых, а через некоторое время, если будете хорошо справляться, получите 1800 долларов. Такое условие вас устроит?

Полторы тысячи долларов. Это было в два раза больше, чем он зарабатывал сейчас. Больше, чем в два. Карнеги быстро прикинул, какие возможности открывают перед ним 1500 долларов в год: в какой дом он сможет перевезти мать, куда инвестировать. А 1800 долларов – вопрос ведь только в том, когда он их заработает, а не если – позволят взлететь еще выше. Если он правильно разыграет доставшиеся ему карты, то когда-нибудь, возможно, станет президентом всей Пенсильванской железной дороги. Разве это не здорово? Он, Карнеги, оставит свой след в истории.

– О, пожалуйста, деньги для меня не главное! – воскликнул он [1].

Глава 3

Первый доктор

1882–1887 гг.

По преданию, на глубине озера Эри обитает огромная скользкая тварь. Местные прозвали ее Бесси. Она выплывала на поверхность, сверкая чешуей, и даже ползала по берегу, но исчезала, стоило только человеку ее заметить. Судоходцы до дрожи боялись ее: их пули проходили сквозь змееподобное тело, не причиняя вреда. Чешуя Бесси отливала то ли медью, то ли серебром. Размер чудовища тоже вызывал споры. Одни говорили, что в длину оно футов 16, другие – что 30 или даже 60[2]. Так или иначе, про чудовище по имени Бесси здесь знал каждый [1]. К моменту приезда Кэсси в Кливленд этот город уже привык дрожать в страхе перед женщиной.

Чтобы добраться до Кливленда, Кэсси пришлось преодолеть темные воды озера Эри. В 1882 году сделать это было куда проще, чем в недалеком прошлом. Озеро огибали сотни миль железнодорожных путей, и все, что требовалось для путешествия – билет.

Кэсси высадилась в Кливленде, который менялся буквально на глазах, как кусок глины в руках гончара. Конец Гражданской войны[3] и появление железных дорог способствовали такому стремительному росту населения, что Лесной Город буквально трещал по швам. С 1870 года его население почти удвоилось, а в 1880-м насчитывало уже 160 146 человек. В период с 1900 по 1910 год число жителей Кливленда снова выросло почти вдвое, и он стал двенадцатым по величине городом в Соединенных Штатах [2].

Страна и сама росла резкими скачками – по мере того, как иммигранты из Южной Европы просачивались через ее границы. Хотя большинство европейцев оседали в Нью-Йорке, некоторые все же устремлялись на запад и в конце концов добирались до Кливленда. Внезапно в разных районах города образовались целые иностранные общины: русские евреи, итальянцы, австро-венгры, словаки. А людской поток все не иссякал. Кливленд раздавался в ширь до середины XX века [3].

Вновь прибывших ждало множество рабочих мест. Город превратился в скопление металлургических предприятий. Заводы в его окрестностях росли как грибы после дождя: Otis Steel, Pickands Mather & Company, The Cleveland Rolling Mill Company и другие. В 1880 году на сталелитейных заводах трудились 28 % рабочих Кливленда. По данным статистики 1884 года, 147 предприятий города были так или иначе связаны с черной металлургией [4]. Городские власти так обеспокоились тем, что тяжелая промышленность вскоре совсем лишит Кливленд тихих живописных уголков природы, что в 1870 году стала выделять государственные средства на разбивку парков.

А еще Кливленд, как и всю страну, наводнили разного рода сообщества и тайные организации. Известные люди вступали в такие братства, как «Рыцари Пифия», «Чудаки», «Рыцари Колумба» и прочие. Самыми привилегированными среди них считались масоны. Масонами были такие знаменитости, как Теодор Рузвельт, Джон Джейкоб Астор, десятки президентов и королей. Если человек принадлежал масонской ложе, значит, обладал определенным влиянием на местном уровне и, скорее всего, немалыми деньгами.

Так что железо и сталь построили не только железные дороги, но и американский высший свет. В статье газеты New York Tribune за 1892 год приведен список 68 самых богатых людей Америки, 53 из которых были кливлендцами [5]. По мере того как в городе и его окрестностях появлялось все больше и больше миллионеров, возник новый социальный класс. В Нью-Йорке сливки общества составляли не больше 400 человек. Кливлендские богачи позаимствовали это число. В перерывах между шоппингом в центре города, проведением роскошных балов и посещением театров 400 жителей Лесного Города старательно лепили собственную версию высшего света. Появились такие издания, как Cleveland Town Topics и Cleveland Blue Book[4], в которых подробно описывалась жизнь и деятельность местной элиты. Зародилось немало общественных организаций, например, кливлендское общество коллекционеров книг Rowfant и знаменитый клуб Union. И, конечно же, возводились роскошные дома.

К 1880-м годам значительную часть миллионеров Кливленда можно было встретить на одной улице – Эвклид-авеню. Вдоль дороги на многие мили тянулись особняки в разных стилях. Вычурные викторианские дома соседствовали с неоклассическими колоннадами, строгие георгианские – с величественными строениями в колониальном стиле [6]. Две шеренги вязов раскинули ветви над тротуарами. В конце XIX и начале XX века все больше богатых семей пускали свои золотые корни в Ряду Миллионеров, как еще называли Эвклид-авеню: здесь жили Мазеры, Чисхолмы, Ханны, Сквайры, Эверетты и, конечно же, самые известные среди них – Рокфеллеры [7].

Прибыв в прекрасно обставленный особнячок своей сестры Элис – дом номер 503 на Супериор-стрит [8], – Кэсси принялась впитывать ее жизнь с неуемной жадностью. Муж Эллис, Стэндиш Йорк, был успешным дельцом и уважаемым масоном [9]. Кэсси неустанно изучала город, заглядывая во все уголки и щели, и вскоре поняла, насколько пресной была жизнь Элис