Зорге и другие. Японские тайны архивных дел - Александр Евгеньевич Куланов Страница 5

но главную задачу выполнил: официально провозгласил объединение разных пролетарских организаций на основе следования марксистской теории. Вскоре Вановского, как и ещё семерых причастных к историческому событию в Минске, арестовали. Суд отправил Александра Алексеевича сначала в Вологду. Город этот за высокую плотность «прогрессивно мыслящих» поселенцев прозвали «Северными Афинами». Властями там дозволено было ссыльным построить свой дом для собраний и лекций, немедленно наречённый «Парнасом», только полигона для тренировки в массовых беспорядках и терактах не хватало. Александру в Вологде понравилось, и в ссылке к нему присоединилась супруга с двухнедельной (на время выезда из Москвы) дочерью Оксаной. Оттуда они отправились дальше на север – в Сольвычегодск – название этого городка станет потом основой псевдонима Вановского.

После освобождения в 1903 году Вановский немедленно вернулся к подпольной работе и вскоре снова был арестован. Вышел на свободу он только два года спустя, уже во время первой русской революции, и сначала перебрался к тестю, жившему тогда в ссылке под Полтавой. А позже поселился в Киеве, где митинги начинали перерастать в плохо организованное вооружённое восстание: «Стрельба по демонстрантам, казачьи неистовства, погромы и грабежи заставили обратить особое внимание на работу в армии, а также отказаться от тактики “скрещенных рук”, что проповедовал тогда Троцкий, и подумать об организации самообороны. Всё это дело поручили мне»3.

Бывший подпоручик участвовал там в испытаниях самодельных бомб, а потом лично возглавил колонну распропагандированного социалистами понтонного батальона, вышедшего на улицы города вместе с рабочими. Однако другие воинские части мятежников не поддержали, казаки рассеяли демонстрантов, и восстание захлебнулось. Александр Вановский тайно перебрался в Москву – ещё захваченный революционным энтузиазмом, он готов был воевать по-серьёзному.

Став военным руководителем Московского комитета меньшевиков, он пытался вывести на улицы солдат из Покровских казарм и просил помощи у комитета: «Дайте мне тысячу рабочих, мы соединим этих рабочих с солдатами, мы захватим город, мы возьмём Кремль!..»4

Александр Алексеевич был настолько решителен, что соратники по партии испугались его пыла и отказались принять план по захвату старой столицы. Восстание провалилось и здесь, и Вановскому снова пришлось уйти в подполье. Скрываясь на конспиративных квартирах, он целыми днями сочинял методички по тактике уличного боя и изготовлению взрывчатки в кустарных условиях (существует даже легенда, что испанским переводом одной из его брошюр пользовался Че Гевара5). Вановский нашёл единомышленников среди инженеров, и вместе они задумали наладить производство не только метательных бомб, гранат, но и боевых ракет («опыт был очень удачен», – вспоминал бывший революционер спустя полвека). Кроме того, под псевдонимом «С. Вычегодский» задумал «целый трактат о возможности вооружённого восстания» и решил посоветоваться с товарищами по партии.

Ленин, ставший к тому времени одним из главных авторитетов среди соратников, его работу в целом «одобрил, но печатать её нашёл несвоевременным». Вановский согласился и некоторое время обсуждал с Владимиром Ильичом стратегию борьбы. В 1906–1907 годах они общались больше всего: встречались ещё в Москве, затем оба перебрались в Петербург, а позже уехали в Финляндию. Вановский вошёл в узкий круг приближённых Ильича, но очень скоро между ними наметились разногласия.

«Я-то пережил киевское восстание, – вспоминал Александр Алексеевич, – на моих глазах – сотни убитых…надо действовать так, чтобы поменьше жертв, а Ленин как-то об этом не думал. “Да, – говорил он, – ничего не поделаешь. Без жертв ничего не будет”… Он сам не участвовал, он рассуждал как теоретик, сам ни одного восстания не устраивал, не видел, не пережил, поэтому он относился к этому проще»6.

В отличие от Ленина, надолго уехавшего в Европу, Вановский скрывался на родных просторах. В это время его непрестанные размышления о причинах революции и её крахе оказались дополнены философской, а позже и религиозной мистикой. Из бывшего военного, неудавшегося террориста-пассионария, из человека дела Александр Алексеевич быстро превращался в человека мысли: «Я сейчас работаю над психологическим объяснением неудавшейся революции». Теперь главным вопросом для Вановского стало не преобразование общества путём неизбежной революции, а то, что произойдёт потом с людьми, то, как переворот, когда он свершится, повлияет на человека: «Что даст грядущая революция народу? Прежде всего, отомкнув бездну духа, она развяжет страсти, даст ход подавленным желаниям и вызовет к жизни скрытые силы»7.

Десятилетия спустя он подробно рассказал советскому журналисту Цветову о том, какие изменения претерпевали его собственные взгляды и убеждения и как он начал работу над своей первой книгой, не имеющей отношения к тактике вооружённой борьбы – «Сын человеческий. Выявление скрытого иудейского сюжета трагедии Шекспира “Гамлет”». Александр Алексеевич резюмировал свои искания простым, но ошеломляющим выводом: «Я дополнил Маркса Шекспиром». Экс-боевик начал «склоняться к мысли, что истинный социализм требует духовного обновления человечества, в силу чего классовая борьба должна быть соединена с борьбой за личность, способную творить новую, более совершенную культуру» (чего, кстати говоря, не отрицал и Ленин), и решил, что на этом пора закончить своё участие в революции.

С началом Первой мировой войны Вановский добровольно отправился на фронт, хотя, выходя из подполья, по его собственному выражению, мог угодить на эшафот, «но чувство патриотизма взяло верх». Два года он провёл в должности начальника главной радиостанции при штабе командующего Западным фронтом и за заслуги в организации радиосвязи между воинскими частями получил орден Святой Анны III степени с мечами и бантом. Затем, пройдя обучение в Петроградской офицерской радиотехнической школе, в 1916 году вдруг оказался очень далеко от окопов – в Хабаровске, в малозаметной должности начальника местной военной радиостанции. Именно дальневосточный, хабаровский период Александр Алексеевич потом называл переломным в отношениях с Ильичом. «Он был против войны, а я опасался, что если заключать сепаратный мир, то Германия захватит Россию и будет ещё хуже, чем было раньше, хуже будет под властью кайзера, чем было под властью царя. И это наше расхождение заставило меня не возобновлять моего знакомства с Лениным»8, – вспоминал потом Вановский.

Несогласие с политикой большевиков пока не означало для Александра Алексеевича ухода из политики совсем. Наоборот, в Хабаровске он стал членом Исполнительного комитета Совета рабочих и солдатских депутатов, в августе 1917-го был избран в гласные местной городской думы, писал в хабаровское издание «Известий». Сборник этих публикаций издали потом отдельной брошюрой под названием «Проблемы революции». Главную проблему Вановский видел в большевиках, умел, используя своё образование, огромный опыт революционной работы и понимание сути большевизма, доказать это. Твёрдые ленинцы решили устранить Вановского физически, но охрана из добровольцев-солдат сорвала покушение9.

Тогда же, в августе 1917 года, Вановский отправился на солдатский съезд в Петроград как делегат от Приамурского военного округа. Там он в последний раз встретился с Лениным и принялся убеждать бывшего соратника в пагубности идеи мира с Германией. Вождь выгнал