Евгений Решин - Генерал Карбышев Страница 46

Все свои обязательства он выполнил с честью.

К слову сказать, характерно и то, что коллектив академии избрал именно Дмитрия Михайловича руководителем Суда чести.

Коммунист Карбышев всей своей жизнью являл пример, образец советского труженика, человека твердой идейности и высокой чести.

На линии Маннергейма

Легкие победы Гитлера в Западной Европе вскружили головы фашиствующим правителям Финляндии, бывшим тогда у власти. Зимой 1939 года у них возник бредовый план захвата Ленинграда и территорий, прилегающих к советско-финляндской границе.

Еще лет на двенадцать раньше Финляндия начала строить на Карельском перешейке мощный укрепленный район — линию Маннергейма. Возводили ее немецкие военные специалисты. С 1938 года их сменили англичане и французы. Общее руководство взял на себя бельгийский генерал Баду — участник строительства знаменитой в первую мировую войну французской оборонительной линии Мажино.

Линия Маннергейма находилась в 32 километрах от Ленинграда, в 15 километрах от Кексгольма — эти расстояния вполне доступны для огня артиллерии крупного калибра. Под прицелом финских дальнобойных орудий оказался и Кронштадт — главная база Балтийского флота. В глубине, за линией Маннергейма, расположился важный узел железных дорог — город-крепость Выборг.

Таким образом, весь Карельский перешеек был превращен финской военщиной в плацдарм, позволявший быстро сосредоточить и развернуть крупную группировку войск, чтобы внезапно нанести удар по Ленинграду.

Советское правительство не могло оставаться безразличным к военным приготовлениям Финляндии под Ленинградом. Оно неоднократно предлагало ей взаимно приемлемые условия для урегулирования назревшего пограничного конфликта. Но вместо мирного решения финские правители при поддержке империалистических кругов Англии и Франции продолжали провокационные действия.

Это вынудило Советское правительство 28 ноября 1939 года расторгнуть договор о ненападении с Финляндией и порвать с ней дипломатические отношения. Финляндская военщина ответила новыми провокациями на границе под Ленинградом. 30 ноября 1939 года между двумя армиями на Карельском перешейке начались военные действия. Они продолжались три с половиной месяца.

Эта страница военной истории нашей страны имеет прямое отношение к Карбышеву: он стремился на фронт не только из патриотических чувств. Ведь он ученый, фортификатор, а на Карельском перешейке наши войска одолевают вражеский укрепленный район, который западные военные авторитеты считают неприступным.

Дмитрий Михайлович оказался в группе заместителя начальника Главного военно-инженерного управления по оборонительному строительству полковника М. А. Ковина. Группа здесь же, на театре военных действий, разрабатывала рекомендации нашим войскам по инженерному обеспечению прорыва линии Маннергейма.

Генерал-лейтенант В. К. Мордвинов вспоминает: «…во время советско-финляндского конфликта Дмитрий Михайлович настойчиво добивался, чтобы его послали в действующую армию. Я интересовался, зачем он хочет туда ехать. Карбышев ответил, что эта поездка нужна ему по трем причинам; во-первых, он должен пополнить свой опыт и присмотреться, как выглядит в современных условиях долговременная фортификация; во-вторых, вместе с инженерами разобраться в тех вопросах, в которых обнаружатся трудности и неясности; в-третьих, поучить тех, кто будет в этом нуждаться. Он блестяще выполнил эти задачи, но его желание все узнать и увидеть собственными глазами едва не стоило ему жизни от пули снайпера».

«Особенно близко мне довелось узнать Д. М. Карбышева в январе 1940 года, когда он пребывал в группе, разрабатывавшей рекомендации по преодолению линии Маннергейма, — вспоминает генерал-полковник инженерных войск в отставке профессор Александр Данилович Цирлин. — В основном Д. М. Карбышев проводил работу в 7-й армии, но систематически наезжал в Ленинградское военно-инженерное училище.

Узнав о том, что я занимался в полосе 7-й армии разминированием, руководил подразделениями училища, выполнявшими эту задачу, и участвовал в обучении штурмовых групп под руководством комдива Пядышева, Дмитрий Михайлович стал расспрашивать меня о моем опыте. Его интересовало все: как велась разведка минных заграждений, каким способом лучше разминировать завалы и уничтожить обнаруженные взрывные „сюрпризы“. Особенно привлекало его внимание совместное обучение пехотинцев, артиллеристов, танкистов и саперов в штурмовых группах, блокирующих и атакующих долговременные железобетонные огневые сооружения.

— Вы понимаете, — горячо говорил Дмитрий Михайлович, — насколько нам необходимы все эти крупицы боевого опыта. Ведь на войне все выглядит сплошь и рядом не так, как на учениях и маневрах.

Он настоятельно рекомендовал внедрять опыт действий инженерных войск на Карельском перешейке в учебный процесс военно-инженерного училища. Хорошо зная опыт применения заграждений в первой мировой войне, Дмитрий Михайлович напомнил о сражении на Марне в сентябре 1914 года. Недооценка заграждений во 2-й немецкой армии дорого обошлась тогда немцам. Карбышев подчеркивал, что в первой мировой войне применялись пассивные заграждения, создаваемые главным образом из колючей проволоки, а в боевых действиях на Карельском перешейке нашли широкое применение минно-взрывные заграждения, способные активно воздействовать на противника, даже если они не прикрыты огнем…».

Герой Советского Союза генерал-полковник инженерных войск Аркадий Федорович Хренов был начальником инженерного отдела 7-й армии во время советско-финляндской войны.

Вот его дневниковые записи:

«Во второй половине декабря 1939 года, под руководством командующего 7-й армией К. А. Мерецкова, мы трудились на Карельском перешейке над составлением инструкций по прорыву линии Маннергейма, готовили части и соединения различных родов войск к действиям по прорыву. И вот однажды, когда я находился в полках 100-й стрелковой дивизии, мне сообщили, что к исходу дня на командном пункте армии будет Д. М. Карбышев. Получив разрешение командующего, я ночью вернулся к себе, в инженерный отдел, который размещался на окраине местечка Райвола в маленькой финской бане. В предбаннике, около печи, примостившись на ящиках, прикрытый полушубком, лежал комдив Карбышев.

Я недоуменно спросил своих помощников, почему не позаботились о комдиве. Мне доложили, что Дмитрий Михайлович категорически отказался занять место в моем отделении, за перегородкой.

По-видимому, наш разговор разбудил Дмитрия Михайловича. Извинившись, я начал обсуждать с ним назревшие вопросы. Просидели весь остаток ночи и утро. Беседовали об инструкции по прорыву линии Маннергейма, инженерному обеспечению прорыва и о дальнейшем развитии наступления. Он высказал ценные соображения о практическом обучении войск действиям в штурмовых группах и отрядах, о разведке, разминировании и о многом другом.