Разведывательная деятельность офицеров российского Генерального штаба на восточных окраинах империи во второй половине XIX века (по воспоминаниям генерала Л. К. Артамонова) - Сергей Эдуардович Зверев Страница 45

и две-три сотни овец, а также до 4-х верблюдов. После запрещения переходить нашу границу скот стал сильно падать зимою от бескормицы, ибо места мало для них, а персидская часть Мугани часто бывает плохой, когда почти не идет дождь, как, напр[имер], в настоящий год. Теперь дымы сильно обнищали, а в иных уже почти совсем нет скота; лошадей уже повсюду мало. До запрещения персидские шахсевены роднились с шахсевенами, постоянно живущими на русской территории. Теперь между ними нет никакого общения, и они совершенно разрознились. Подати с них взимают непомерные; так, напр[имер], берут с каждой лошади 3 р., причем 1 верблюд считается за 2 лошади; за одну лошадь считают 4 головы рогатого скота или 10 шт. мелкого. Кроме того, много берут старшины в свою пользу: если губернатор накладывает на общество 600 туманов[87], то старшина взыскивает 1000–1200 туманов, не считая разных других сборов.

Власть старшины велика, и попасть на эту должность мечтает всякий. Так, я видел, как лебезил и заискивал перед мухтаманом бывший старшина общества сарханбайлинцев, смененный в прошлом году и добивающийся теперь нового назначения. Говорят, что он страшный мошенник и грабитель своего общества, которое его не хочет, но если он даст 200 туманов взятки мухтаману, то, наверно, будет опять восстановлен в своей прежней должности. Он и меня лично просил замолвить о нем слово мухтаману. Я ответил, что если услышу о нем хороший отзыв, то не откажусь сказать об этом его начальнику.

Вечером я заходил к мухтаману. Старый плут ловко творит свои дела за спиной губернатора. Пошутили, и я возвратился к себе, чтобы писать, пока светло. Но мухтаман скоро отправился к губернатору, и меня пригласили. Зашли к нему, говорили больше по-французски. Решили вопрос о конвое. Губернатор остается здесь еще 5 дней, а затем отправится в Белясувар, чтобы не допустить перехода шахсевен на русскую сторону Мугани.

Вечером возвратился к себе; устроили костер в кибитке, чтобы согреться. Прислал губернатор человека со столиком для меня. Он присел к огню и простодушно заметил, что «русские в самом деле недурные люди». Посмеялись мы только над вечно голодным гулямом, который умрет в ожидании обеда, а посланный действительно запоздал, и нам его принесли только в 9 ч. вечера. Ночь прошла благополучно, хотя и было холодно.

Утром 10/XI приходил ко мне с приветом переводчик мухтамана Мамед, человек бывалый и хорошо осведомленный о шахсевенах и о многих делах своего господина. Он рассказа: всех обществ шхсевенского племени 46, из коих в магале[88] Мешкин -31 общество, а в магале Ардабиль – 15 обществ. Самое большое из всех обществ – это муганлы; летом кочуют в верхнем Мешкине (около гор), а зимой перекочевывают к р. Араксу; в обществе считается 600 дымов; оно богаче всех; в каждом дыме – от 2 до 30 верблюдов, от 5 до 50 голов рогатого скота, от 2 до 10 лошадей и от многих десятков до тысячи овец, старшина этого общества Мурад-Али-бек распоряжается на правах пристава всеми другими старшинами 31 общества в магале Мешкин.

Только что успел записать эти сведения, как пришел сам мухтаман звать меня к губернатору, который прогуливался около своего шатра. Говорили о разных вещах, а между прочим, и об управлении в Персии. Губернатор предложил сняться группой перед его кибиткой: мы с переводчиком Халиловым, губернатор, мухтаман и два его чиновника (визирь[89] и мирза-баши[90]). Затем я получил пришедшее с персидской почтой письмо, простился окончательно и поспешил к себе в кибитку. Оказалось, стащили ночью у нас попону. Скоро пришел с прощальным визитом топчи-баши, которого мои познания в артиллерии, по-видимому, очаровали. Много комплиментов. В лагере сарбазы стали производить учение с музыкой, состоящее почти исключительно в маршировке.

Все-таки удалось выехать с ночлега в 9 ч. 30 м. утра 10/XI 89.

Всего двигались 2h35m. Длина перехода 18 верст. Сел. Зейва вместе с 7 селениями, начиная от сел Гадеш, составляет отдельное ханство, входящее в состав провинции Карадаг. Прежде был здесь Измаил-хан, но после его смерти и за малолетством его 3-х летнего сына Ахмета всем управляет вдова – ханум Зеният – вследствие чего вовнутрь дома (дворца) никого не впускают. Поэтому, когда мы, не зная всех обстоятельств, приехали и вошли во двор, то нас хозяйка дома не приняла и заставила ждать во дворе. Это меня рассердило, и я приказал заехать в какой-либо дом в селении. Однако, скоро пришел от ханши посланец, Пашалык-бей, с просьбой пожаловать во флигель дворца. Я резко отказался от гостеприимства ханши, а посланцев просил уйти. Но они никуда не пускали моих людей, кроме флигеля во дворце, и пришлось туда отправиться. Через несколько времени, пока я завтракал своими припасами, от ханум принесли готовый чай и угощение. Я просил благодарить, а когда узнал все обстоятельства жизни ханум, то послал своего переводчика и гуляма с извинением перед ханум.

Маленького хана только что обрезали, и он лежит в постели. Нукер ханши рассказал нам, что они платят ханше, управляющей именем сына, очень много податей: 2 халвара зерна с каждых 10 халваров, а вообще, их никто не обижает; хан, кроме того, что ему дают подданные, засевает и собственные поля; правительственных податей они не платят никаких, но взамен этого жители ханства обязаны содержать в готовности на случай войны 122 всадника, которым население платит постоянное жалованье натурой (пшеницей); все всадники имеют верховых лошадей и винтовки Пибоди, а кто беден и не в состоянии купить себе винтовку, того снаряжает хан на свой счет.

Скоро пришли с поклоном беки селений: Паша-бей, Тедали-бей и Ханлар-хан – дяди по матери маленького хана – и другие лица.

Тедали-бей, человек бывалый, жил 9 лет в Шуше, пробираясь, обыкновенно, в Россию тайком и периодически. Он мне рассказал, что в их ханстве от 35 до 40 семейств беков, и это много. Всадников хан обязан выставить по требованию персидского правительства до 150 человек, которым платят деньгами и пищей, а несостоятельным хан сам покупает лошадей и оружие; живут всадники по своим домам и являются лишь по требованию хана. Власть хана над подданными ограничена, и права смертной казни он не имеет. Платит ханство правительству 150 туманов; хан же взыскивает с населения 400 туманов и до 500 халваров пшеницы. Настоящая правительница, ханум Зият, подати взимает умеренно и своих подданных не обижает. Оружие всадники получают контрабандой, главным образом, из Шуши, преимущественно,[винтовки] Пибоди и только отчасти – берданки, так как последние плохой работы, и здесь