Атаман Платов. К 270-летию со дня рождения (1753–2023) - Михаил Павлович Астапенко Страница 39

преследовании офицеров взято в плен более ста человек; унтер-офицеров, барабанщиков и рядовых более трех тысяч человек и одну 12-ти фун. пушку, а под Людосфальдом – орел; кроме того, что под Людосфальдом прежде и опосля на другой уже марта месяца троекратно под Ортельсбургом, где истреблен весь полк 25-й драгунский и других их полков эскадроны; при Рудах, Котах и Далах полк Думбровского также на прах истреблен и других полков многие эскадроны и колонны пехотные, доказательством пленных оных полков и команд штаб и обер-офицеры со многими рядовыми покажут мое им угощение. Сколько же всех чрез все время мною доставлено пленных, право счет потерял, – главнокомандующий о сем известен, а я только знаю, что затруднительно мне было для препровождения их казаков от полков отделять до главной квартиры. Потом донесу вам мое сокрушение: если вся моя усердность с войском Донским еще неизвестна, скромность моя долго удерживала говорить, кто его, неприятеля, довел до такой крайности в рассуждении его расстройки денно и нощно, кто с ним сражался после Прейсиш-Эйлауского дела более десяти раз, кроме мелких дел. Неприятель это знает, и чувствует, и скажет истину, а потом Европа будет известна. В прекращение моего сокрушения донесу, что чево я боюсь, если мои подчиненные, рекомендованные, не удостоятся получить Императорского награждения, начиная от генерал-майора Иловайского 5-го до хорунжего чину, совершенно потеряют доверенность, и упадет в них тот дух, который в них вложен, и делали они такие и небывалые еще дела сверх присяги и должности их. Кавалерию неприятельскую пренебрегали и в пехоту много вревывались и разбивали, – что еще больше делать, скажите, пожалуй, когда это бывало?»[365] Обиженный Платов не стал носить алмазные знаки ордена Александра Невского на мундире, а отправил алмазы в Новочеркасск своим четырем дочерям на серьги[366]. А желаемый орден Святого Георгия 2-й степени Матвей Иванович получит в конце ноября этого же, 1807-го, года.

Двадцать первого апреля крупные отряды противника, базировавшиеся в Вилленберге, Валендорфе, Малге и Омулев-Офене, на рассвете разными дорогами выступили к Ортельсбургу и Пассенгейму. Получив от Иловайского 5-го сведения о движении крупных сил из корпуса генерала Зайончика к Пассенгейму, атаман Платов направил ему в помощь полки Атаманский, Иловайского 8-го и три эскадрона павлоградских гусар под командой полковника барона Розена 1-го. Сам атаман с оставшимися силами своего корпуса, при двух орудиях, закрепился впереди Пассенгей-ма, на горе, по дороге к селению Ваплиц. Казачьи полки Ефремова 3-го и Селиванова были направлены вправо от Пассенгейма для наблюдения за дорогами к Алленштейну, откуда также мог появиться неприятель. В результате боя противник был остановлен и отогнан за Едвабно, потеряв убитыми до двухсот человек и пленными офицера и тринадцать рядовых.

Собрав свои силы в Пассенгейме, атаман Платов в полночь тридцатого апреля двинулся к Малге, стараясь выманить противника на левый берег реки Омулев. Его корпус состоял из Атаманского, Иловайского 8-го и Ефремова 3-го казачьих полков, трех эскадронов Павлоградского гусарского полка во главе с майором Игельстромом, и батальона Первого егерского полка под командой барона Розена 2-го. Утром, у Алленштейна, к Платову присоединился казачий отряд генерал-майора П. Д. Иловайского 2-го.

Подойдя к Алленштейну, Платов увидел французскую пехоту с пятью пушками, укрепившуюся перед городом. Приказав атаковать противника, атаман на виду неприятеля послал несколько партий казаков для поиска переправ через реку Алле. Спешившиеся гусары, егеря и казаки заняли высоты перед городом и вдоль дороги от Пассенгейма и открыли огонь по французам, выдвинувшимся перед форштадтом. Неприятельские стрелки отступили в город.

В этот момент Платов получил известия от разведки, что из лагерей, расположенных по левобережью Алле у Альтгофа и Ликузена, выдвинулись четыре колонны пехоты с артиллерией из корпуса маршала Даву, подкрепленные кавалерией. Подойдя к Алленштейну, французы заняли позиции перед выходами из города, поставив на возвышенностях батареи. Платов приказ своим артиллеристам занять холм, расположенный напротив правого фланга врага, и открыть огонь по французской пехоте. Удачными залпами четырех орудий Донской артиллерии казаки заставили одну французскую колонну укрыться в лощине, накрыв очередными залпами два сарая с неприятельской пехотой[367].

В десять часов утра на подкрепление корпусу Платова прибыли два батальона генерал-майора Кнорринга с восемью орудиями. Бой за Алленштейн разгорелся с новой силой и продолжался до семи часов вечера. Огнем своей артиллерии Платову удалось накрыть часовню, в которой укрылось множество французов. Оставив на ночь на высотах у Алленштейна три сотни казаков для наблюдения и «частой тревоги неприятеля», Платов с корпусом вернулся в Пассенгейм. По данным беженцев из Алленштейна, французы потеряли во время боев за этот город «убитыми одного полковника и десять офицеров, нижних чинов с ранеными до пятисот человек»[368].

Главнокомандующий армии Беннигсен, приславший Платову сто знаков отличия Военного ордена для награждения отличившихся казаков, писал об этом периоде военных действий: «Генерал Платов по-прежнему продолжал тревожить неприятеля днем и ночью небольшими казачьи отрядами, в особенности – на речке Омулеве. Казаки нападали то на один, то на другой из неприятельских постов и всякий раз захватывали пленных. Неприятель до крайности утомленный такими постоянными и внезапными нападениями, начал сооружать земляные укрепления во всех местах, где только представлялось возможным переправиться чрез реку»[369].

Высоко оценил действия казаков Платова генерал Н. Н. Раевский, писавший в Петербург графу А. Н. Самойлову: «Платов делал чудеса и теперь всякий день приводит пленных»[370].

Сам же Платов, явно преувеличивая успехи своих казаков в борьбе с французами, писал императрице Марии Федоровне в Петербург: «Гордость, а больше дерзость французов выбита из головы их. Доведены они до изнурения. Кавалерия их дерзкая донскими казаками вся истреблена, а пехоты они потеряли много и много. Сидят они теперь кроме Данцига против нас как мыши в норах, так и они за реками Алле и Омулеею оборонительно в окопах, где я с ними 30 апреля при Рудах и Малге, а 1-го мая под Алленштейном делал дела, слава Богу, удачно»[371].

Тем временем Наполеон решил, что приспело время открыть активные боевые действия против русских дивизий. Всю зиму он собирал и обучал войска, и вот теперь в его руках находилось 220 тысяч бойцов. В занятой французами Пруссии стояло еще примерно 170 тысяч солдат и офицеров. Ценой огромных усилий Наполеону удалось наладить снабжение такой огромной армии продовольствием и провиантом.

Русская армия, хотя и пополнилась за зиму новыми отрядами, была снабжена значительно хуже, чем армия противника. Но и в этом состоянии она горела желанием сразиться с дивизиями Наполеона. Главнокомандующий армии Беннигсен планировал начало