Роберт Иванов - Генерал в Белом доме Страница 38

Президент Рузвельт был исключительно высокого мнения об Эйзенхауэре. Он избрал его Верховным главнокомандующим вооруженными силами союзников, верил, что Эйзенхауэр «лучший политик» среди всех военачальников: «Он – настоящий лидер, который может убедить людей следовать за ним»[258].

Биографы Эйзенхауэра отмечают, что его назначение на этот высокий пост получило поддержку со стороны советского Верховного главнокомандующего. «Иосиф Сталин, – отмечал биограф Эйзенхауэра, – который понимал толк в генералах, и в Москве, и в Тегеране настаивал на кандидатуре Эйзенхауэра»[259]. Маршалл, помня беспокойство, проявленное Сталиным в Тегеране в связи с затягиванием решения вопроса о назначении союзного главнокомандующего, предложил Рузвельту направить соответствующее послание советскому Верховному главнокомандующему. В Москву была направлена телеграмма: «Решено немедленно назначить генерала Эйзенхауэра командующим операцией „Оверлорд“. Рузвельт».

7 декабря Эйзенхауэр встречал в Тунисе президента, прилетевшего из Каира. Генерал был приглашен в машину Рузвельта. Повернувшись к Эйзенхауэру, президент сказал: «Айк, тебе предстоит командовать «Оверлордом»[260].

Президент информировал генерала о том, что союзники поддержали его кандидатуру на пост главнокомандующего в Европе.

Рузвельт сообщил Эйзенхауэру, что Сталин высказал «особое удовлетворение в отношении его кандидатуры на пост Верховного главнокомандующего и поддержал предварительные срока вторжения во Францию»[261].

Западные союзники наконец-то пришли к согласованному мнению, по крайней мере, о том, кто будет командовать их войсками при вторжении в Западную Европу. «Решением этого неотложного вопроса было выполнено обещание, данное Советскому Союзу в Тегеране, и создано условие, способствовавшее ускорению подготовки к открытию второго фронта»[262].

После назначения Эйзенхауэра Главнокомандующим вооруженными силами западных союзников в Европе распространились слухи, что он чуть ли не «подсидел» своего высокого патрона в Вашингтоне и в результате интриг занял место, предназначавшееся для Маршалла. «…В конце 1943 года, – писал Эйзенхауэр в своих мемуарах, – появились неверные и злостные сплетни, будто Маршалл и я затеяли частную вендетту за пост командующего операцией «Оверлорд»[263].

По мере успехов Красной Армии в борьбе с общим врагом резко менялось к лучшему и отношение простых американцев к советскому союзнику. Если в начальный период войны в американской прессе было много публикаций антисоветской направленности, то успехи советского оружия оказали заметное воздействие и на проблематику о советской действительности, и на характер, и на тон публикуемых материалов. Если раньше советские руководители, и в первую очередь Сталин, изображались как мрачные личности, лишенные сколь-либо привлекательных человеческих черт, то теперь и советские лидеры стали преподноситься американскому читателю в совершенно ином свете.

Показательна в этом плане публикация 10 декабря 1943 г. в газете «Кензес-Сити стар», широко распространявшейся в Канзасе, на родине Эйзенхауэра. Суть публикации заключалась в том, что осенью 1936 г. на Западе распространились слухи о тяжелой болезни, а потом и смерти Сталина. Чарльз Ниттер, уроженец Канзас-Сити, корреспондент агентства Ассошиэйтед Пресс в Москве, немедленно отправился в Кремль и передал для Сталина письмо, в котором попросил его подтвердить или опровергнуть эти слухи. Сталин ответил журналисту немедленно: «Милостивый государь!

Насколько мне известно из сообщений иностранной прессы, я давно уже оставил сей грешный мир и переселился на тот свет. Так как к сообщениям иностранной прессы нельзя не относиться с доверием, если Вы не хотите быть вычеркнутым из списка цивилизованных людей, то прошу верить этим сообщениям и не нарушать моего покоя в тишине потустороннего мира. 26.Х.36 г. С уважением И. Сталин».

Газета опубликовала это письмо на русском языке с комментариями.

В опубликованном документе Сталин выступал не как мрачный диктатор, лишенный сколь-либо привлекательных личных качеств (что было во многом типично для американской прессы), а как человек с юмором, что так импонирует американцам, которые хорошо понимают и ценят эти качества у любого человека.

27 декабря 1943 г. Эйзенхауэр провел свою последнюю пресс-конференцию для корреспондентов союзных держав в Алжире. Отвечая на вопрос, когда, по его мнению, закончится война, преисполненный оптимизма главнокомандующий ответил: «Я верю, что войну в Европе мы выиграем в 1944 г.»[264].

Все складывалось как нельзя лучше. Айк не только избавился от неприятной перспективы перехода на штабную работу в Вашингтоне, но и получил право руководить важнейшей военной операцией западных союзников в годы Второй мировой войны. Его ждал еще один приятный сюрприз. Маршалл прислал Эйзенхауэру в Алжир телеграмму: «Отправляйтесь сейчас домой, повидайтесь с женой, а дело в Англии временно доверьте кому-нибудь другому»[265].

На борту военного бомбардировщика в самый канун Нового года Эйзенхауэр благополучно прибыл в США. Поездка совершалась в условиях полной секретности, и даже лица из ближайшего окружения могли только строить догадки, куда исчез на 20 дней союзный главнокомандующий.

4 января 1944 г. Дуайт и Мэми в специальном вагоне, предоставленном им Маршаллом, отправились в Вест-Пойнт, чтобы повидаться с сыном. Для Джона встреча с отцом была полной неожиданностью. Он испытал огромное волнение, когда начальник академии сообщил ему, что прибыл генерал Эйзенхауэр, который хочет видеть его. Об этой встрече знали только генерал, начальник академии, и пять кадетов – друзей Джона, которых Эйзенхауэр пригласил на обед в свой вагон.

Друзья Джона вначале чувствовали себя очень неловко в присутствии столь высокой персоны. Но постепенно, главным образом благодаря усилиям генерала, установилась доверительная, непринужденная обстановка. К концу обеда пять кадетов настолько освоились, что даже «стали давать главнокомандующему советы, как вести военные действия»[266].

Все девять часов, проведенные Джоном с отцом, ушли главным образом на разговоры на неисчерпаемую тему – домашние дела, учеба, война. Состоялось долгое, обстоятельное обсуждение вопроса о том, какую специализацию выбрать сыну в армии – пехоту или артиллерию. Приближался срок окончания академии, а Джон все еще не мог отдать предпочтение ни тому, ни другому.