Дневник. Том III. 1865–1877 гг. - Александр Васильевич Никитенко Страница 38

7 октября 1866 года, пятница

Общее собрание в Академии наук. Мне опять приходится писать отчет по Второму отделению. Я. К. Грот отказывается по множеству занятий. Он готовит речь на празднование карамзинского юбилея.

8 октября 1866 года, суббота

Вечер у Гончарова, где я познакомился с графом Толстым, автором «Смерти Иоанна Грозного». Он очень приятный человек, с мягкими аристократическими приемами, и притом умный человек. Он благодарил меня за мой голос в пользу его трагедии по случаю присуждения Уваровской премии, которой, однако, ему не присудили такие великие критики, как Куник, Пекарский… Тут был также П. И. Юркевич, председатель Театрального комитета, и говорили о постановке «Иоанна Грозного» на сцену. Граф Толстой прочитал набросанные им на бумагу мысли о том, как должны актеры понимать главные роли Иоанна и Годунова. Эти мысли доказывают, как много и глубоко обдумывал автор свое произведение. Мысли его во многом схожи с тем, что я говорю в моей рецензии. Беседа продолжалась до двух часов ночи.

9 октября 1866 года, воскресенье

Прочитал две первые книжки Гэтэ против Ренана. Жаль, очень жаль, что автор, возражая Ренану и во многом весьма удачно опровергая его, слишком предается негодованию и часто просто осыпает бранью своего противника.

Дело в том, что Ренан отвергает божественность Иисуса Христа. На этой почве трудно состязаться с ним философским образом. А в этом ведь и вся суть. Кто не верит в божественность Христа, перед тем рассыпаются все богословские учения и доказательства. В сравнении с этим все исторические неверности и заблуждения Ренана, вся его критика евангелия ничего не значат, и если его можно уличить во лжах с этой стороны, то в конце концов все-таки главная его теза с философской точки зрения непременно найдет многих защитников и приверженцев.

10 октября 1866 года, понедельник

В «Биржевых ведомостях», N 250, уже напечатана статейка против комиссии Академии, не присудившей премии пьесе графа Толстого. Ее писал, говорят, Феофил Толстой.

13 октября 1866 года, четверг

Появилась в «С.-П. ведомостях» первая половина моей статьи о трагедии графа Толстого «Смерть Иоанна Грозного».

Поводом к увольнению Кауфмана послужила, между прочим, ужасная распущенность чиновников в том крае, в котором он управлял. По крайней мере государь так мотивировал свое решение. Это говорил мне Ф. И. Тютчев.

14 октября 1866 года, пятница

Был у меня граф Толстой, автор трагедии «Смерть Иоанна Грозного». Он горячо благодарил меня за мою статью о нем, которой, впрочем, появилась еще только половина во вчерашнем N «С.-Петербургских ведомостей». Он пишет вторую драму из царствования Феодора, где главным действующим лицом Годунов. Судя по плану, который он мне вкратце передал, это будет тоже прекрасное произведение. Теперь он хлопочет о постановке на сцену «Грозного». Государыня очень этого желает, но сомневается, чтобы у нас нашлись актеры, которые были бы в состоянии хорошо сыграть эту пьесу.

Моя статья принята в публике с большим одобрение и сочувствием, как о том доходят до меня слухи. Просят, чтобы я дал оттиск. Я обещал всем, когда статья будет напечатана отдельно, вместе с двумя другими: о «Самоуправцах» Писемского и об «Отрезанном ломте» Потехина.

18 октября 1866 года, вторник

В N 286 «Голоса» появилась статья по поводу моей рецензии «Иоанна Грозного». Статья обвиняет Академию за отказ этой пьесе в Уваровской премии и ссылается на мою рецензию.

Общество вправе требовать от Отделения русского языка и словесности, чтобы оно уважало русскую словесность.

23 октября 1866 года, воскресенье

Первые шаги графа Димитрия Андреевича Толстого на его министерском поприще начинают возбуждать какие-то странные впечатления. Что граф благоговел перед «Московскими ведомостями» — это было уже известно. Он, не обинуясь, высказывает перед ними род сыновней почтительности и готовности во всяком случае руководствоваться их авторитетом и, не вдаваясь в дальнейшие рассуждения, говорит: учитель так сказал. Он сделал также юношескую ошибку в саратовской речи, в которой, говоря о дурном направлении учащейся молодежи, выразился так:

«При мне этого не будет».

Но вот еще случай. На днях он отнесся к Валуеву официальною бумагою, в которой не без юношеского самодовольства говорит, что государь возложил на него наблюдать за чистотою нравов юношества и преграждать в школы путь дурным идеям, а так как журналы «Дело» и «Женский вестник» издаются лицами, принадлежавшими к «Русскому слову» и «Современнику» и которые и теперь придерживаются образа мыслей этих журналов, то он, граф, и просит Валуева обратить на это внимание, дабы они вновь не заражали молодых умов Как бы ни было справедливо такое желание, но, во-первых, «Дело» и «Женский вестник» уже взяты под цензуру, и Совет по делам печати доносит Валуеву, что в них не оказывается ничего зловредного. Во-вторых, Тютчев Ф. И. в заседании того же Совета справедливо заметил, что литература существует не для гимназистов и школьников и что нельзя же ей давать детское направление. Тогда пришлось бы ограничиться одними букварями и учебниками. В обществе и кроме литературы говорится и делается много такого, что непригодно для школы и школьников. Но это уже дело министерства народного просвещения и блюстителей школьной нравственности не допускать в круг мальчиков и юношей того, что может иметь на них вредное влияние. Вообще в графе Димитрии Андреевиче видна одна из тех молодостей, которые если не навсегда, то надолго остаются такими. Дай Бог ему скорей постареть.

Эти жалкие молодые люди, бросившиеся сломя голову в омут революционных замыслов и покушений, сделали огромное зло России: они по крайней мере на полвека отодвинули ее от истинного просвещения, свободы и разных улучшений.

Если между нашими правительственными лицами есть кто-нибудь, искренно желающий блага для России, то это один государь.

26 октября 1866 года, среда

Валуев и граф Шувалов быстрыми шагами стремятся к тому, чтобы вдвоем управлять Россиею полицейским образом: один посредством общей, другой — посредством тайной полиции. Главная забота их теперь — подорвать суды, то есть взять их под опеку административной власти. Валуев уже подкопался под суды со стороны печати. Сегодня Норов дал мне прочитать его проект изъятий из общего закона о судопроизводстве и дополнений по делам печати, который должен рассматриваться в Государственном совете. Валуев добивается лишить прокурора права делать свои заключения по поступающим в суды от министерства внутренних дел обвинениям о проступках и преступлениях печатным словом. Норов просил меня написать от него записку по этому поводу для Государственного совета, что я и сделал и отдал ему сегодня же. Старик да с ним и я, мы только