Сибирь, союзники и Колчак. Поворотный момент русской истории. 1918—1920 гг. Впечатления и мысли члена Омского правительства - Георгий Константинович Гинс Страница 37

– Я уезжаю из Томска с неприятным чувством. Я очень взволнован поведением думы, – сказал я своему спутнику, министру юстиции, вместе с которым ехал на вокзал.

Но Патушинский, который почти накануне в приливе чистосердечия, свойственного ему, как аффектированному человеку, сознался мне, что он «пошел бы в отношении думы на самые решительные меры, если бы не боялся Гришина-Алмазова», теперь угрюмо промолчал.

Томск определил содержание следующего периода. Борьба с Гришиным-Алмазовым, борьба за Административный совет, борьба с замыслами эсеров – вот что ожидало власть вместо практической работы по созданию армии и возрождению экономической жизни.

Глава 7

На пути к объединению власти

В то время как в Томске происходила сессия Сибирской областной думы, на западе – в Самаре и Омске – усиленно готовились к организации всероссийской власти. Этого требовало и политическое, и военное положение.

Число претендентов на политическую независимость росло с каждым днем. Киргизы организовали свое правительство, Алаш-Орду, башкиры декларировали свободу Башкурдистана и организовали свое войско, башкирскую конницу, для участия в боях с большевиками; появилось, как из-под земли, правительство еще не освобожденного Туркестана, и, наконец, рассеянные по всей Западной Сибири тюрко-татарские племена тоже заявили о своей национальной независимости, неизвестно на каких территориальных признаках построенной. Можно было вступить на путь непризнания этих эфемерных и искусственных правительств, но проще и лучше представлялось устранение их при посредстве всеми признанной всероссийской власти.

Военное положение, усложнявшаяся обстановка фронта, выявившаяся трудность борьбы, свидетельствовавшие о необходимости подготовки военных сил и организации единой армии, требовали тоже определенности и устойчивости политических отношений, которые могли быть достигнуты только при единстве власти.

В это время из Европейской России пробирались в Сибирь Н.Д. Авксентьев, Е.К. Брешко-Брешковская, А.А. Аргунов. Эти видные члены партии социалистов-революционеров, как «нечерновцы», смотрели на вещи иными глазами, чем их товарищи – максималисты из самарского Комитета и Областной думы.

За чашкой чая

Во время пребывания в Томске удалось повидаться частным образом с несколькими видными деятелями Сибири. Собрания происходили у одного из областников. На них неизменно присутствовал Г.Н. Потанин, полуслепой и глуховатый, но всегда с интересом прислушивавшийся к разговорам и нередко, несмотря на кажущееся забытье, обнаруживавший интерес и понимание происходивших разговоров. Было трогательно видеть, как его приводил под руку тоже старик уже, с седой бородой, редактор «Сибирской жизни» А.В. Адрианов.

Однажды на таком собрании, вероятно намеренно, встретились Вологодский, Петров, я, как представители правительства, и известный в Сибири социалист-революционер Колосов. Речь шла о возможности более близкого сотрудничества областников и эсеров. Областники выражали готовность к этому, но вместе с тем и скептицизм. Я указал, между прочим, на неудачный опыт сотрудничества с Западно-Сибирским комиссариатом.

– Да ведь это «максималисты», – сказал Колосов, – они отличаются от большевиков только приверженностью к Учредительному собранию; они случайно не большевики только потому, что не захотели из самолюбия пойти в «Асторию» (гостиница в Петрограде, где большевики «ублаготворяли» расположенных к ним членов Учредительного собрания. – Г. Г.).

Однако сотрудничества эсерам, по-видимому, не понадобилось, потому что Колосов больше по этому вопросу ни с кем не разговаривал.

Интервью Н.Д. Авксентьева

В Сибирь приехал с жаждой коалиции и сотрудничества другой еще более видный социалист-революционер – Авксентьев. Его первое интервью встречено было с одобрением.

Он высказался в пользу коалиции не по партийным, а по деловым признакам и за учреждение власти по сговору существующих областных правительств.

Относительно роли членов Учредительного собрания мнение Авксентьева было таково. Если действительно самарский Комитет членов Учредительного собрания полагает, что собрание 30 и даже 150 членов Учредительного собрания, почти исключительно социалистов-революционеров, может и должно являться законодательным органом, который построит коалиционную власть и затем будет ее контролировать и законодательствовать, то подобное решение Авксентьев считает политически явно несостоятельным по следующим соображениям: 1) невозможно представить себе создание и функционирование коалиционной власти под контролем и при законодательствовании представителей одной партии; никто в коалицию при таком условии не пойдет, никакой общенациональной власти не создастся, власть же исключительно партийную, в особенности при настоящих условиях, Авксентьев считает гибельной и для основных задач, стоящих сейчас перед Россией, и для самой партии; 2) самое собрание 30–50 членов Учредительного собрания, исключительно по своему лишь усмотрению строящее центральную власть, не может и не будет считаться широкими слоями населения компетентным и законным представителем всенародной воли.

Высказался Авксентьев и относительно Сибирского правительства. Насколько он успел за свое кратковременное пребывание познакомиться по политическим декларациям правительства и заявлениям его отдельных членов с его общеполитической линией поведения, он находит ее государственной, глубоко выдержанной и правильно намеченной. Действия сибиряков и их правительства были проникнуты глубокой лояльностью по отношению к всероссийскому целому и стремлением как можно скорее достичь всероссийского единства и помочь воссозданию российской государственности. Никакой аналогии между действиями Временного Сибирского правительства и действиями печальной памяти Украинской рады Авксентьев не видит.

Второе Челябинское совещание

Долго шли пререкания, где и в каком составе соберется предварительное совещание для организации всероссийской власти. Долго это совещание откладывалось из-за неясности соотношения сил. Каждая сторона рассчитывала и хотела победить, потому что единства между Омском и Самарой не было и не могло быть. Наконец 23 августа совещание открылось опять в Челябинске, на границе Сибири с Европейской Россией.

Присутствовали представители отдельных правительств, Комитета членов Учредительного собрания, казачьих войск, центральных комитетов партий и национальных групп. В качестве почетных членов – председатель чехословацкого Национального совета Павлу и представители союзных миссий. Совещание открыто было старшим его членом Е.К. Брешко-Брешковской. Председателем избран Н.Д. Авксентьев, товарищами – министр финансов Сибири И.А. Михайлов и член Комитета членов Учредительного собрания Е.Ф. Роговский.

Вопреки первоначальным ожиданиям заседание прошло мирно. С полным единодушием было решено допустить на совещание представителей всех претендовавших на это групп: Временного Областного правительства Урала, киргизского правительства Алаш-Орды, Национального управления тюрко-татар России и Сибири, Временного правительства Туркестана, Башкирского правительства и съезда городов и земств Сибири, Урала и Поволжья. Мотивами к включению в комиссию спорных представителей послужило, главным образом, отсутствие исчерпывающего определения, что надо разуметь под отдельными правительствами, большое количество и разнообразие правительственных образований на государственном организме России за последнее время и необходимость ввиду этого руководствоваться не столько государственными правовыми принципами, сколько необходимостью утвердить авторитет настоящего совещания.

Все стороны обнаружили склонность к уступкам и к взаимному соглашению; характерно, что ни