Чарльз Дарвин - Путешествие вокруг света на корабле «Бигль» Страница 37

Однажды я увидел солдата, высекавшего огонь куском кремня, в котором я сразу же признал обломок наконечника стрелы. Он сказал мне, что нашел его около острова Чолечель, где их находят довольно часто. Наконечник был от 2 до 3 дюймов длиной и, следовательно, вдвое больше тех, какие ныне в употреблении на Огненной Земле: он был сделан из непрозрачного, кремового цвета кремня; острие и зубцы были умышленно обломаны. Достоверно известно, что в наши дни никто из пампасских индейцев не употребляет лука и стрел. Я думаю, здесь нужно сделать оговорку относительно маленького племени в Банда-Орьенталь, но оно отделено значительным расстоянием от пампасских индейцев и тесно примыкает к лесным и пешим племенам. Таким образом, оказывается, что эти наконечники стрел – индейские археологические памятники[122], относящиеся ко времени до великой перемены в быте индейцев, последовавшей за ввозом лошади в Южную Америку.

Глава VI. От Байя-Бланки до Буэнос-Айреса

Отъезд в Буэнос-Айрес. – Рио-Саусе. – Сьерра-Вентана. – Третья по́ста. – Перегон лошадей. – Боласы. – Куропатки и лисицы. – Особенности местности. – Длинноногая ржанка. – Теру-теро. – Гроза с градом. – Естественные ограды в Сьерра-Тапальгуэн. – Мясо пумы. – Мясная пища. – Гуардия-дель-Монте. – Влияние скота на растительность. – Кардон. – Буэнос-Айрес. – Корраль для убоя скота.

8 сентября. Я нанял одного гаучо сопровождать меня в поездке в Буэнос-Айрес; дело это было довольно трудное, потому что одного боялся отпустить отец, а другого, который, казалось, был готов идти, мне описали как такого труса, что я сам не решился взять его: мне говорили, что, даже завидев издали страуса, он принимает его за индейца и с быстротой ветра пускается наутек.

До Буэнос-Айреса отсюда около 400 миль, и почти весь путь проходит по необитаемой местности. Мы выехали рано утром; поднявшись на несколько сот футов над поросшей зеленой травой котловиной, в которой расположена Байя-Бланка, мы вышли на обширную пустынную равнину. Она образована рыхлой глинисто-известковой породой, на которой вследствие сухого климата растут только отдельные пучки засохшей травы, и ни один куст, ни одно дерево не нарушает унылого однообразия.

Погода была ясная, но в воздухе стояла туманная дымка; я думал, что это предвещает бурю, но гаучо сказал, что туман вызван пожаром на равнине, где-то далеко в глубине страны. После долгой скачки, дважды переменив лошадей, мы добрались до Рио-Саусе; это глубокая и быстрая речка, не шире 25 футов. На ее берегах стоит вторая по́ста по дороге в Буэнос-Айрес; немного выше есть брод для лошадей, где вода не доходит лошади и до брюха; но начиная с этого места и до самого моря нигде нет никакой возможности перейти ее, и потому это самый действенный барьер против индейцев.

Как ни незначительна сама по себе эта речка, иезуит Фолкнер, чьи сведения обычно столь точны, характеризует ее как порядочную реку, начинающуюся у подножия Кордильер. Что касается ее истока, то я не сомневаюсь, что именно так и обстоит дело, ибо гаучосы уверяли меня, что в середине сухого лета эта речка, в то же время что и Колорадо, периодически разливается, чему причиной может быть только таяние снегов на Андах. Крайне маловероятно, чтобы такая маленькая речка, как Саусе, совершала свой путь через весь материк; между тем, если бы это был остаток большой реки, вода в ней, как то бывает в других подобных случаях, была бы соленой. Зимой нам следует искать истока этого чистого прозрачного потока среди ключей, бьющих вокруг Сьерра-Вентаны.

Я подозреваю, что через равнины Патагонии, как и через австралийские, проходит много русел, которые выполняют свое настоящее назначение лишь в известные периоды. Вероятно, так обстоит дело и с тем потоком, который впадает в бухту Желания в глубине ее, а также с Рио-Чупат[123], на берегах которой офицеры, производившие съемку, нашли массивы очень ячеистой лавы.

Мы приехали вскоре после полудня, взяли свежих лошадей и солдата в проводники и направились к Сьерра-де-ла-Вентане. Эта гора видна с якорной стоянки у Байя-Бланки, и капитан Фицрой вычислил ее высоту, которая оказалась 3340 футов, что весьма значительно для этой восточной стороны материка. Мне неизвестно, чтобы какой-нибудь чужестранец, до того как я побывал здесь, восходил на эту гору; действительно, очень немногие из солдат в Байя-Бланке знали о ней хоть что-нибудь. Позже мы слышали и о залежах угля, золота и серебра, и о пещерах, и о лесах; все это разожгло мое любопытство, но, увы, я оказался разочарован.

От по́сты до горы было около 6 лье по плоской равнине того же характера, что и раньше. Впрочем, поездка становилась интересной, по мере того как гора начинала показывать свои действительные очертания. Добравшись до подножия главного кряжа, мы натолкнулись на большие трудности, пытаясь разыскать воду, и думали уже, что нам придется провести ночь без воды. Наконец мы набрели на нее, но только тогда, когда стали искать у самой горы, потому что уже в нескольких стах ярдах ручейки уходили в землю и совсем терялись в хрупком известняке и рыхлом детрите[124].

Мне кажется, никогда еще природа не создавала более одинокой и заброшенной каменной громады; она вполне заслуживает своего названия Уртадо, т. е. уединенной. Гора крутая, вся изрезана и в трещинах; отсутствие деревьев и даже кустов настолько полное, что нам буквально не из чего было сделать вертел, чтобы подержать мясо над костром из стеблей чертополоха[125]. Странный вид горы находится в резком контрасте с гладкой, как море, равниной, которая не только упирается в ее крутые склоны, но и разделяет параллельные гребни. Однообразие колорита придает картине характер особенного спокойствия: беловато-серый кварцит[126] да светло-бурая засохшая трава равнины – и никаких других, более ярких красок.

По привычке ожидаешь по соседству с высокой и крутой горой увидеть неровную местность, усеянную громадными обломками. Здесь природа как будто показывает, что на последнем этапе превращения ложа моря в сушу это превращение может происходить иногда совсем спокойно. При таких обстоятельствах мне любопытно было проследить, как далеко от материнской породы можно найти какие-нибудь голыши. На берегах Байя-Бланки и поблизости от поселения я находил кварцевые голыши, которые попали туда, скорее всего, из этого источника, пройдя расстояние в 45 миль.

Роса, увлажнившая в первые часы ночи чепраки, под которыми мы спали, утром замерзла. Хотя равнина и казалась горизонтальной, на самом деле она совершенно незаметно отлого поднималась до высоты от 800 до 900 футов над уровнем моря. Утром (9 сентября) проводник предложил мне подняться на ближайший гребень, откуда, он полагал, можно добраться до четырех пиков, венчающих вершину. Карабкаться по таким изрезанным скалам было чрезвычайно утомительно; склоны были очень зазубрены, и то, что мы одолевали за первые пять минут, часто теряли за следующие пять.