Дик Френсис - Спорт королев Страница 34

Открытка мертва для меня. Зрительная память иногда обманывает, а воображение искажает, только мысленно можно запечатлеть суть этого места, знакомого, мрачноватого или экзотического, для памяти разума не нужна ни фотография, ни картина.

На холмах Челтенхема так бесконечно меняется свет – от ярко-искрящегося до нежно-туманного, что художники уже сотню лет пытаются уловить его (конечно, если не останавливаются на первом же рисунке).

В Челтенхеме, как и на многих других холмистых скаковых дорожках, часто вспоминают о тактике «сидеть-и-страдать». Если финиш не на вершине холма, то нет мудрости в том, чтобы гнать лошадь галопом вверх, когда силы ей понадобятся для победного рывка. С другой стороны, всадник чувствует, что лошадь сохранила силы, но время уже упущено, и, что еще хуже, более скромные скакуны обошли тебя. Но все же тактика «сидеть-и-страдать» хорошо знакома всем постоянно работающим жокеям.

Скаковая дорожка в Челтенхеме два раза поднимается на вершины холмов, один раз прямо возле трибун, и второй – в дальнем конце маршрута. Здесь от вершины отходит пологий поворот налево, который ведет к недавно подновленной дорожке, а крутой спуск продолжает старую. Часто зеленые новички галопом проносятся мимо бригады «сидеть-и-страдать», но скоро обнаруживают, что сделали лишний объезд и потеряли преимущества, которые набрали скоростью подъема.

Этот маршрут особенно труден для лошадей, которые любят идти первыми. Им не хватает сил сохранить первенство, то и дело взбираясь вверх, и они часто проигрывают. Но не всегда.

Самое удивительное исключение, какое я видел, был Ройял Эппроч, лошадь лорда Байстера, привезенная из Ирландии. С самого старта он вырвался вперед и уходил все дальше и дальше от следовавших за ним скакунов. Он выиграл заезд без особых усилий, другие лошади по сравнению с ним выглядели жалкими ослами. Ройял Эппроч, несомненно, стал бы еще одной звездой в конюшне лорда Байстера, если бы не сломал ногу в своем втором сезоне. Поправившись, он уже не достиг прежней великолепной формы.

Но в каком-то смысле все ипподромы похожи: в воротах тебя всегда встречает запах заливных угрей, ухмылка постоянных «жучков», веселые возгласы: «Привет, Дикки (или Джонни, Фэтти, Тиши), старина!», продавцы газет, знакомые аргументы контролеров и неудачливый безбилетник, пытавшийся пройти на ипподром.

Глава 9

Стиль и техника

Не существует единой техники жокейской работы, которая подходила бы для любых соревнований, в слякоть и в сушь, для рвов и барьеров, для умного скакуна и тупицы. Каждая скаковая дорожка, каждая лошадь, каждое препятствие требуют своего подхода, такое разнообразие сложностей, наверно, и составляет непреходящее очарование скачек.

Опытный жокей вырабатывает собственный стиль, который так же легко заметить в бинокль, как и цвета, в каких он выступает. Но если человек лишен воображения и во всех скачках применяет один и тот же метод, со всеми лошадьми ведет себя одинаково, то он рискует проиграть и в тех случаях, когда мог бы с уверенностью победить.

Трудно объяснить различие между хорошим наездником и хорошим жокеем. И если я попробую это сделать, то моя попытка будет похожа на работу театрального критика, который разбирает, как исполнена пьеса, но отнюдь не считает, что сам способен сыграть лучше актеров. Так и я, говоря об идеальном наезднике и идеальном жокее, вовсе не подразумеваю, что сам приблизился к идеалу.

Идеальный наездник спокойно сидит верхом. Его спокойствие, основанное на уверенности в своих силах, передается лошади, а спокойствие лошади, в свою очередь, укрепляет его уверенность. Ничто так не пугает лошадь, как страх всадника. И ничто так не будоражит и не тревожит лошадь, как всадник, не умеющий сидеть спокойно. Лошади исключительно тонко чувствуют психическое состояние человека, который сидит у них на спине. Иногда трудно поверить, что это одно и то же животное, так сильно мастерство и характер всадника могут изменить его поведение.

У идеального наездника сильные ноги, с их помощью он может заставить своего партнера бежать быстрее, но он никогда не будет колотить пятками по бокам лошади, будто ударник рок-группы по барабану. Руки у него тоже сильные, но это ласковая твердость, которая контролирует и ведет животное, а вовсе не дикая хватка, вызывающая боль в нежных углах его рта. Чтобы избавиться от этой непрекращающейся боли, лошадь закусывает удила и несется, не разбирая дороги.

Вызывает ужас вид человека, который абсолютно не контролирует движение животного. Идеальный наездник никогда не попадает в такое положение. Но и с ним случается, что он не может остановить лошадь, когда хочет!

Безупречный стиль и легкость, с какой лошадь отвечает на сигналы, поступающие от всадника, – видимые доказательства мастерства идеального наездника. Они так же важны, как и невидимые. А невидимые – это интуитивное знание того, что лошадь собирается сделать, предвидение момента, когда она может поскользнуться или отпрянуть в сторону, и готовность найти правильное положение в седле, чтобы помочь лошади спокойно продолжать скачку. Но если бы в жизни существовали идеальные наездники, они бы никогда не падали. А насколько я знаю, такого чуда не существует.

Идеального жокея не очень занимают тонкости теории, техники, совершенства стиля, его главная задача – выиграть. Единственное необходимое для него качество – решительность, только безжалостная, неколебимая воля к победе дает человеку возможность вообще участвовать в скачках. Но безжалостность – и это надо подчеркнуть – к себе, а не к своим соперникам. Идеальный жокей не будет толкать соседа на ограждение скаковой дорожки, ломая ему ноги, не будет размахивать хлыстом у него перед глазами, бить носком в ребра его лошади, чтобы та от боли понесла, или показывать другие мелкие фокусы из репертуара негодяев.

Идеальный жокей рассматривает каждое соревнование как битву тактик, битву, стратегия которой основана на реалистической оценке способностей лошади. Но он и не станет слепо следовать заранее задуманному плану, а изменит его, приспосабливаясь к новым обстоятельствам, если заезд проходит не так, как он ожидал. Моментальная оценка внезапно открывшихся возможностей – его главная сила.

Если бы существовал идеальный жокей, он бы никогда не проигрывал скачку на кончик морды лошади. Но, может быть, правильнее сказать, что если бы он не был идеальным жокеем, то проиграл бы, отстав значительно больше, к примеру, на шесть корпусов.

Плохо себя чувствующий или уставший всадник сидит в седле, будто мешок, и мертвым грузом давит на спину лошади. К концу заезда он едва способен контролировать свои налившиеся свинцом конечности, не то чтобы помогать своей лошади. Такую печальную картину чаще можно наблюдать с любителями, которые участвуют в скачках три-четыре раза в году и не тренируются каждый день.