Дневник. Том III. 1865–1877 гг. - Александр Васильевич Никитенко Страница 33

Чижов рассказывал о некоторых банковых проделках Штиглица, о которых он имеет точные сведения. Выходит, что Штиглиц — один из деятельнейших наших разорителей. Как у нас его терпят — непостижимо. Впрочем, о Штиглице у нас в обществе уже давно сложилось самое дурное мнение. Не поэтому ли он и силен?

Поутру диспут из философии Владиславлева на звание магистра. Это первый диспут по этой науке в университете с его основания. Диссертация «О душе». Оппонентами были Полисадов и Сидонский. После я тоже возражал магистранту, который, правду сказать, защищался хорошо. И вообще он обещает порядочного преподавателя философии. Публики было довольно, в том числе и несколько дам.

Университет давал сегодня прощальный обед бывшему своему попечителю Делянову, который сделан товарищем министра народного просвещения. Я получил от совета весьма любезное приглашение, как почетный член университета. Я не охотник до подобных обедов, сильно у нас опошлившихся, но на этом решился присутствовать. Народу было много, в том числе и министр. Тостов и речей бесчисленное множество. Последние отличались больше усердием и благонамеренностью, чем красноречием. Ивановский хотел сказать что-то особенное, но так запутался в извилинах своих мыслей, что почти никто не понял общего содержания его речи. Ректор Воскресенский говорил несколько толковее, относясь к министру, но в речи его не было ни запаху, ни вкусу. Бедный Васильев проговорил несколько фраз, потом начал сильно путаться, изнемог в борьбе с неподатливым словом и кончил тем, что не кончил своей речи. Все прочие речи состояли решительно из одних общих мест. Делянов старался казаться тронутым и тоже произнес несколько речей, которые были едва ли не лучше всех профессорских. Вообще профессора доказали, что они плохие ораторы, хотя шампанское пилось исправно. Меня тоже удостоили тоста, и я, в свою очередь, предложил другой по поводу нынешнего диспута в честь философии и ее профессора, Сидонского, сидевшего рядом со мною. Граф Димитрий Андреевич Толстой был, по обыкновению, очень дружелюбен ко мне. Между прочим, он рассказал мне, как ему удалось отстоять у государя «Московские ведомости», которые, однако, теперь будет издавать не Катков, а Любимов и доволен графом Димитрием Андреевичем и недоволен. Доволен тем, что он тот же, как и прежде, благородный, честный, образованный, мыслящий человек; недоволен… однако подождем и дадим ему осмотреться.

В N 102 «Северной почты» рескрипт на имя князя Гагарина.

15 мая 1866 года, воскресенье

Барон Модест Андреевич Корф заезжал ко мне, но не застал меня дома и оставил у меня свою записку о Галиче, который был в числе его профессоров в Лицее.

Рескрипт произвел неприятное впечатление. Полагают, что он еще больше уронит наш кредит за границей, а внутри он может подать повод к злоупотреблениям власти.

16 мая 1866 года, понедельник

Буря с дождем, градом и громом. Но удивительная теплота и благорастворенность воздуха.

Люди первобытных времен смешивали в своих понятиях то, что есть и что было, с тем, что должно быть, действительность с идеалом. Оттого в их сагах, сказаниях, в их эпосе история смешивается с вымыслом и мифами.

19 мая 1866 года, четверг

Вчера у Фребелиуса советовался о глазах.

Делянов давал обед университету. На нем присутствовали все те же лица, что и на университетском обеде, в том числе и министр. Опять произносились речи, только их было меньше, чем в прошлый раз. Первым произнес речь сам Делянов. Он призывал университет к единодушию и благодарил его за его прежнюю деятельность. Вообще речь Деля-нова была хороша. Замечательно, что он привел несколько текстов из Священного писания. Пришлось говорить и мне, несмотря на мое отвращение к обеденным речам. Я основался на слове единодушие, которое было так горячо провозглашено и на прежнем обеде и теперь, и выразил уверенность, что это единодушие действительно состоится между членами, ныне налицо находящимися. Ручательством тому служат качества тех сил, которые вступают в соединение Я сказал несколько одобрительных слов о нынешнем министре, которого знаю лет восемнадцать, о бывшем попечителе и, наконец, об университетском сословии. Потом заключил, что желанное единство и единодушие находятся под покровительством великого общего стремления к единству и благу России, и предложил тост за это несокрушимое единство и за благоденствие России. Все это было принято с рукоплесканиями, чему и быть подобало. Затем я ушел с графом Толстым.

20 мая 1866 года, пятница

Сколько в беспорядках и страданиях человеческих, зависящих от неотразимого хода вещей и условий жизни, приходится на долю собственного безумия, глупости и страстей самого человека.

Война непременно будет, потому что для нее нет основательных разумных причин.

Ужасная возня с переездом на дачу.

21 мая 1866 года, суббота

Переехали на дачу, на ту самую, которую занимали в прошлом году в Павловске, у генерала Мердера, за двести пятьдесят рублей.

26 мая 1866 года, четверг

Сегодня мне предстояло быть на похоронах Плетнева, тело которого привезено из Парижа и поставлено в Александро-Невской лавре. Но со вчерашнего вечера у меня начал болеть глаз. В нем было какое-постороннее тело; я думал поправить дело натягиванием века, но сделал хуже, так что вместо поездки в лавру пришлось ехать к доктору… Я поручил Пинто сказать в церкви Гроту о причине моего неприбытия на похороны, а то приятели не замедлят приписать мое отсутствие невниманию к памяти умершего. Отправил об этом также записку Гроту.

29 мая 1866 года, воскресенье

Есть страсти и влечения естественные или по крайней мере имеющие корень свой в природе человека; другие — искусственные, слагающиеся в обществе из разных общественных отношений, условий и проч. Надо различать их для надлежащего изучения и правильного понимания человека.

31 мая 1866 года, вторник

Обычный экзамен в Римско-католической академии и обычные изъявления мне приязни, благодарности и проч. Я даже готов подумать, что ко мне здесь действительно привязаны.

2 июня 1866 года, четверг

Любовь есть такое великое счастье, которого надо сделаться достойным и которое надо уметь заслужить.

3 июня 1866 года, пятница

Отослал графу Толстому, министру народного просвещения, мои заметки и наблюдения по части народного образования, которые он у меня просил. Затем отправился в Академию наук, где члены представлялись новому министру в первый раз. Граф благодарил меня за доставленные ему заметки и, между прочим, сказал, что дня через три едет в Казань осматривать университет, а затем к себе в деревню, где и займется чтением моей рукописи.

5 июня 1866 года, воскресенье

Кто