Алина Зиолковская - 50 знаменитых любовниц Страница 33

Девочка подрастала и хорошела день ото дня, обещая в будущем стать настоящей красавицей. Нужно ли говорить о том, что родители души не чаяли в своей дочурке и всячески баловали ее. Но в 1618 г. мать 12-летней Марии-Анны умерла, после чего все изменилось. Мэтр Граппэн по службе находился в постоянных разъездах и не мог заниматься воспитанием дочери. Девочка очутилась на попечении старой служанки, которая была очень ленива и мало занималась порученной ее надзору барышней.

Когда Марии-Анне исполнилось пятнадцать, она решила брать уроки музыки у своего друга детства Лемудрю, сына суконщика. Юноша превосходно играл на лютне, и по воскресеньям весь Шалон сбегался в собор послушать его музыку. Отец девушки, разумеется, ничего не имел против занятий с юным музыкантом, ведь каждое желание дочери было для него законом. 22-летний учитель не мог нахвалиться способностями своей прелестной ученицы. Уже очень скоро Лемудрю понял, что «если музыка придает значение жизни, то и любовь в ней занимает не последнее место». Однажды музыкант рискнул поцеловать Марию-Анну, и подобному удовольствию молодые люди стали предаваться на каждом уроке. Но дальше поцелуев дело не продвинулось. Лемудрю, который в детстве хорошо знал мать своей ученицы Франсуазу и вспоминал о ней с теплотой и уважением, решил, что «перед лицом такой женщины он никогда не позволит себе обесчестить ее дочь». Марии-Анне он с грустью сказал о том, что слишком беден, чтобы назвать ее своей женой, и слишком уважает ее, чтобы сделать своей любовницей. Объяснившись, на следующий день Лемудрю в поисках счастья уехал в Париж.

Но «зло, называемое страстью» уже пустило глубокие корни в сердечке юной красавицы, и бегство Лемудрю только усилило его. Втайне от отца Мария-Анна написала письмо своей крестной матери, которую никогда не видела, если не считать дня крестин. В нем она изложила, что очень скучает в Шалоне, и попросила разрешения погостить в Париже. Графиня Сент-Эвремон сразу же ответила согласием и прислала за крестницей экипаж. Мэтр Грап-пэн не хотел отпускать дочь в столицу, но не смог устоять перед ее слезными мольбами. 16-летняя Мария-Анна Грап-пэн уехала из родного города, чтобы больше никогда туда не вернуться.

Графиня Сент-Эвремон была приятно поражена красотой своей крестницы. Вопреки ее переживаниям, Мария-Анна оказалась не простоватой и неуклюжей провинциалкой, а высокой стройной девушкой с темными густыми вьющимися волосами, нежной смуглой кожей и синими выразительными глазами. К тому же красавица спокойно и с достоинством отвечала на все вопросы, которые ей задавали, и показала себя далеко не глупой. Вечером, когда в графском доме собрались гости, все они пришли в восторг от Марии-Анны, а на следующий день в парижских аристократических салонах только и говорили о прекрасной девушке. Графиня Сент-Эвремон поздравила свою крестницу с успехом и пожелала не останавливаться на полпути. Сложно сказать, о каком пути говорила тогда крестная, но, «очевидно, не о том, который ведет в рай, так как и сама она шла дорогой, далеко не безупречной». В этом не было ничего удивительного, так как Франция в период царствования Людовика XIII была «средоточием разврата и умственного застоя». Тем не менее именно этому периоду истории мы обязаны рождением Декарта, Паскаля, Расина и Мольера! О том, что представляла собой столица Франции в те годы, когда в ней очутилась юная

Мария-Анна, очень метко написал в одном из своих стихотворений поэт Скаррон:

«Масса скученных домов,Грязь, навоз по всем бульварам,Церкви, тюрьмы, ряд дворцов,Лавки с плохоньким товаром,Люди всех мастей и лет:Тьма святош, развратниц шайки,Кутежей вчерашних след,Крючкотворцы, попрошайки;Прощелыги, шулера,На все руки мастера, —За „тельцом златым“ в погоне, —Слуг, пажей, воришек рой,Стук колес, и крик, и вой, —Вот Париж, как на ладони!»

Мария-Анна, которая и душой, и сердцем, и телом, и умом была рождена лишь для того, чтобы жить «в свое удовольствие», чувствовала себя в Париже как рыба в воде. Неслучайно среди многочисленных парижских «куртизанок чистейшей воды» ей принадлежало первое место.

Почти через месяц после того, как Мария-Анна оказалась в столице, пришло трагическое известие о скоропостижной смерти ее отца. Девушка искренне горевала о нем, но в череде бесконечных праздников, среди шумной, веселой публики долго предаваться печали было невозможно. К тому же в ее жизни появился сын министра финансов Генриха IV Жак-Валлэ Дебарро. Этот 25-летний красавец и богач прославился своими эпикурейскими наклонностями и соперничеством в искусстве со скабрезным поэтом Теофилем де Вио. Его веселый нрав и остроумие сразу же привлекли Марию-Анну. Со своей стороны, Дебарро моментально решил, что эта красивая девушка — «слишком хорошая добыча, чтобы выпускать ее из рук». Он предложил свои услуги в качестве учителя пения Марии-Анны, на что графиня Сент-Эвремон дала свое согласие. Таким образом ловкий повеса получил возможность ежедневно в течение двух часов проводить время с прелестной красавицей. Но его полные страсти любовные признания не производили на девушку особого впечатления. Тогда, чтобы сделать Марию-Анну своей любовницей, Дебарро решил пойти на хитрость.

Однажды, когда графиня Сент-Эвремон и ее крестница прогуливались по бульвару, несколько человек, подкупленных Дебарро, окружили дам и принялись насмехаться над ними. Но тут, словно из-под земли, появился сам устроитель скандала и с легкостью дал отпор наглецам. Затем Дебарро проводил перепуганных дам домой. По дороге «смельчак» уверял женщин, что если бы не его геройский поступок, они наверняка были бы ограблены. Графиня Сент-Эвремон и Мария-Анна не знали как и благодарить своего спасителя. Хитрец Дебарро выбрал момент и снова признался в любви юной красавице, умоляя ее не запирать двери своей комнаты. Целую неделю наслаждался он ласками благодарной Марии-Анны, вкусившей, наконец, запретный плод. Днем плут скрывался в дровяном чулане, куда любовница носила ему еду, а ночь проводил с красавицей.

Вскоре они перебрались в роскошный по тем временам дом Дебарро, который назывался «Остров Кипр». Представляя прелестную любовницу своим друзьям, Дебарро стал называть ее Марион Делорм, решив, что это имя более благозвучно, чем провинциальное Мария-Анна Граппэн. Это придуманное имя утвердилось за куртизанкой навсегда. Полгода наслаждались любовники безмятежным счастьем. Марион казалось, что она по-настоящему полюбила Дебарро, но тот не мог принадлежать лишь одной женщине. Увлеченный новыми любовными приключениями, он надолго оставлял Марион скучать в одиночестве. Разрыв, против которого богатый повеса уже ничего не имел, был не за горами. Порвать с поднадоевшей любовницей ему помог случай.