Жизнеописание Михаила Булгакова - Мариэтта Омаровна Чудакова Страница 33

Характернейшая по уклончивой стилистике и неопределенности содержания заметка появляется в вечернем выпуске «Последних новостей» 19 ноября 1918 года: «Киев 19 ноября. Снова туман, тяжелый осенний туман навис над нами и давит своей тяжестью. Откуда он пришел, какими ветрами занесло его к нам, говорить не будем, ибо никому это в точности не известно» (словом, ничто не могло «рассеять той мутной каши, которая заварилась в головах» – в строках «Белой гвардии»). «Но туман есть и жить в нем мы должны», («…вставал и расходился туман» – в прямой связи с обволакивающим туманом тех дней кончает Булгаков впоследствии этими словами первую часть «Белой гвардии». – М. Ч.). «Нас со всех сторон окружают слухи и сплетни. В тумане родятся провокационные выступления. К нам доносятся призывы ко всякого рода выступлениям.

В такой атмосфере трудно сохранить спокойствие, но сохранить его необходимо».

Спокойствие сохранять было действительно трудно.

27 ноября ушел в отставку, не получив потребованной им полной власти, генерал Келлер – в своем прощальном приказе он пояснял: «…считаю, что без единой власти в настоящее время, когда восстание разгорается во всех губерниях, установить спокойствие в стране невозможно…»

Все чаще в газетах тех дней упоминается Энно – назначенный союзными державами в Киев французский консул «с особыми полномочиями». Прибыв в Одессу, он начиная с 20 ноября обращался оттуда к киевскому германскому штабу и гетманскому правительству с телеграммами от имени Согласия (Антанты). Напомним, что союзники находились с немцами в состоянии перемирия и готовились заменить их на Украине. До этого момента отодвигалось решение вопроса самоопределения Украины и его национального характера. Телеграммы гласили, в частности, что немцы обязуются поддерживать порядок в Киеве и во всем крае до прихода союзников и что «державы Согласия ни в каком случае не допустят вступления войск Петлюры в Киев…».

Вот почему ожидание прибытия союзников становилось день ото дня все напряженнее. Из номера в номер «Последние новости» печатают в течение ноября – начала декабря сообщения под постоянной газетной шапкой, набранной очень крупным шрифтом: «К прибытию союзников», перемежая их обычной литературно-театральной информацией – «Поступило в продажу второе издание сборника рассказов Г. Н. Брейтмана „Ремонт любви“», «Вышел из печати очередной 23-й № сатирического еженедельного журнала „Урод“», «Московский театр „Летучая мышь“ Н. Ф. Балиева…», «Вышла из печати и поступила в продажу книга профессора-священника Сергея Булгакова „На пиру богов“ (современная диалогия)»…

19 ноября: «Союзный флот (от соб. кор.). Одесса, 18. По слухам, флот союзников сегодня выходит в Черное море». И тут же следующее сообщение, уже под новым заголовком: «Союзный флот в Черном море»: «…сейчас сообщают о выходе из Босфора двенадцати военных судов, сопровождающих транспорты с цветными войсками, назначенными в Севастополь». С нового абзаца: «Команда пришедшего парохода „Посадник“ видела на горизонте четыре миноносца».

26 ноября (во вторник) газета «Вечер» печатает сообщение «Перед приездом французского консула»: «Как выяснилось, находящийся в Одессе французский консул Энно несколько задержал свой приезд в Киев ввиду заявления представителей железнодорожных властей о том, что через 3 дня его переезд из Одессы в Киев сможет быть обставлен большими удобствами и вполне гарантирован от каких бы то ни было случайностей. В четверг состоится совещание находящихся в Киеве представителей союзного консульства, на котором будет разработана программа торжественной встречи как г. Энно, так и прибывающих в Киев союзных войск».

И здесь же – «Жертвы долга. Опубликован новый список убитых в бою с петлюровцами офицеров. Сегодняшний список заключает в себе 33 убитых…» Среди них – полковники, подполковники, прапорщики братья Езерские, юнкер Якобенко… «Остальные 18 трупов до того обезображены, что опознать их нет никакой возможности. Трупы совершенно раздеты, у них вырезаны языки, отрезаны носы, уши, пальцы рук и ног и разрезано все тело. Сегодня в 12 часов трупы убитых доставлены в анатомический театр». Под аккомпанемент таких сообщений братья Булгаковы готовились защищать свой город.

Впрочем, сообщения о военных действиях на той же полосе «Вечера» выглядели так же оптимистически, как и в «Последних новостях»: «…державной вартой разбита шайка бандитов… 25 ноября шайка бандитов под прикрытием утреннего тумана напала на отряд правительственных войск, но была отбита, оставив на поле сражения 8 убитых… 25 ноября банда повстанцев, двигавшаяся на Миргород, разбита правительственными войсками и державной вартой» (полицией гетманского правительства).

Специальный корреспондент «Вечера», двадцатилетний Михаил Кольцов, недавний выпускник киевского реального училища, также оптимистически сообщал: «Добровольческие дружины дерутся храбро. Стальные французские каски на головах добровольцев хранят на себе следы настоящего исполнения воинского долга. Молодая сердюцкая дивизия тоже показала свою энергию и бесстрашие. Тоже можно сказать и про сердюцкую артиллерию». Медленно, но упрямо корреспондент оказывался непосредственно в петлюровском тылу, в шинке села Юровка: «Большинство заседающих в шинке принадлежит к разбитому добровольцами отряду. Какие разговоры! Какая злоба!» Он описывал двух людей, речь одного из которых проникнута «бешеной ненавистью против „вероломных“ жителей украинской столицы, поддерживающих своими симпатиями антипетлюровцев, 〈…〉 и ведется на смешанном украинско-польско-галицийском жаргоне. Зато его собеседник, немолодой испитой человек в потрепанном френче, говорит по-русски, ясно, а для меня и совсем вразумительно:

– Обнаглели, совсем обнаглели, товарищ, эти киевские кошельки… 〈…〉 Да я бы на вашем месте, товарищ, перво-наперво блокаду им устроил. Мрите с голоду, собачьи дети! 〈…〉

Глаза у него блестят, губы кривятся дрожаще и мстительно.

– Еще по шкалику, товарищ!

Шкалики звенят, объединяя, – в который раз! – недавних кровавых врагов, большевика и петлюровца.

Что же так примирило приблудшего (?) на Украину потрепанного коммуниста и этого ярого самостийного „сiчевика“? Какая платформа их объединила?

О платформе помолчим… Не дай Бог жителям Киева увидеть осуществление этой платформы».

Булгаков, несомненно, со вниманием просматривавший в эти дни все крупные газеты в поисках какой-либо информации о реальном положении дел, должен был с изумлением читать эти строки человека, печатающего статьи против Петлюры и в то же время спокойно сидящего в шинке в его тылу. (На фоне именно этих киевских впечатлений будет он воспринимать впоследствии руководящую партийно-издательскую роль Михаила Кольцова в Москве). «…Много трагического и нелепого, печального и смешного придется увидеть в наши жутко-веселые дни», – заключал М. Кольцов. Булгакову было решительно не до веселья. Склонности к авантюризму он был, как нам представляется, начисто лишен.

29 ноября в полосе «Последних новостей», озаглавленной «Положение на Украине», – множество цензурных «дырок»; уяснить «положение» читателю невозможно, в третьей полосе целиком выбиты две колонки под шапкой «Перед выходом номера»: власти озабочены спокойствием читателя… 30 ноября, в вечернем выпуске – переговоры германского командования с консулом Энно; прибытие в Одессу сербских войск (Шервинский в «Белой гвардии»: «Позвольте сообщить важную новость: сегодня я сам видел