Александр Александров - Подлинная жизнь мадемуазель Башкирцевой Страница 30

Антонелли, но тут в их семье появляется барон Висконти и уединяется с ее мате-рью.

Потом мать пересказывает их разговор. Не секрет, что Висконти близок к семье Антонелли

и выполняет их поручение. Вероятно, догадавшись, что сын серьезно влюблен, ведь он

столько времени проводит у этих русских, родители решили прощупать обстанов-ку, хотя

сам Пьетро ничего родителям не говорил. Визит барона ни к чему не обязывает, разговоры

его не носят конкретного характера, хотя обе стороны прекрасно понимают, о чем идет

речь. Он выясняет, где мадам Башкирцева хочет выдать свою дочь замуж, здесь или в

России. Мадам Башкирцева предпочитает выдать ее замуж за границей, поскольку Мария

выросла и воспитана здесь, а значит и будет здесь счастливей.

Барон Висконти прямо говорит, что в таком случае, ее дочери придется принять

католичество.

Ватикан строго следит, чтобы в случае смешанных браков, когда родители остают-ся

каждый в своей вере, дети воспитывались только в католичестве, в противном случае, если

это условие не соблюдено, папа мог даже не признать законность подобного брака.

Впрочем, Петербург предусматривал и обратную меру, обязательное воспитание детей от

такого брака в православии. Этот вопрос обсуждался даже на государственном уровне ме-

жду министром иностранных дел России А.М. Горчаковым и статс-секретарем папы

Джиакомо Антонелли в 1856 году. Поэтому-то, чтобы избежать этого противостояния, и

требовался переход в другую веру.

Мать, разумеется, согласна на такой шаг, но тут же оговаривается, что не собирает-ся пока

выдавать замуж свою дочь. Она, безусловно, любит этого молодого человека, Пьетро

Антонелли, но не как зятя.

Они расстаются, довольные друг другом, потому что барон Висконти хорошо зна-ет, что

кардинал Антонелли будет противиться этому браку, для “красного папы”, так на-зывают

кардинала Антонелли за политический вес и красную кардинальскую мантию, брак с

девушкой-иностранкой, родители которой к тому же разъехались и не живут в бра-ке, наверняка невозможен ни при каких условиях. Он понимает, что ответ старшей Баш-

кирцевой не более чем поза, что на самом деле она только и думает, как о браке своей до-

чери с Пьетро Антонелли. Но только эти экзальтированные бездумные провинциалки

Башкирцевы могут надеяться на другой, положительный исход этого романа. Семья столь

близкая к папскому престолу не может бросить на себя ни малейшей тени и браку этому

не бывать никогда.

К тому же бедный кардиналино к своим двадцати трем годам уже весь в долгах (будучи

солдатом, он наделал долгов на тридцать четыре тысячи франков) и без помощи семьи ему

не выпутаться. Ему ставят условие, что он должен провести неделю в монасты-ре на

покаянии, тогда его отец согласится его простить и оплатит его долги. Пьетро вы-нужден

принять эти условия, и покидает Марию.

Она в бешенстве от всего случившегося. Теперь понятно, что и визит Висконти, и

заключение Пьетро в монастырь - звенья одной цепочки, родственники хотят разлучить ее

с Антонелли, и тут из чувства противоречия она решает окончательно и бесповоротно, что

любит молодого человека. Вероятно, если бы наоборот, они получили согласие на брак, то

любовь Марии улетучилась бы в одну секунду. Впрочем, чего гадать, что случилось, то

случилось.

“Бедный Пьетро - в рясе, запертый в своей келье, четыре проповеди в день, обедня, всенощная, заутреня - просто не верится - так это странно”. ( Запись от 31 марта 1876 го-

да.)

Она осталась в Риме одна, без ежедневных визитов своего ухажера. Рим для нее опустел, о

любви говорить не с кем, а раз думать не о любви, тогда о чем, как ни о славе. “Желаю

славы!” написано на каждой обложке тетрадей, в которых она вела свой дневник. Она

возвращается к мысли, что, наконец, пора становиться певицей или художницей. В ее

дневнике появляются восклицаниями:

“ Тщеславие! Тщеславие! Тщеславие!

Начало и конец всего, вечная и единственная причина всего.

Что не произведено тщеславием, произведено страстями.

Страсти и тщеславие - вот единственные владыки мира!

(Запись от 5 апреля 1876 года.)

Но слава славой, тщеславие тщеславием, однако гордость ее уязвлена совсем дру-гим.

Прошло восемь дней, но Пьетро не возвращается. Она в ужасе, кардинал отнял у нее

Пьетро, неужели его власть так велика? И почему сам Пьетро не сопротивляется, почему

не ломает все вокруг, почему не кричит, как кричит она, когда ей что-нибудь не нравится?

“Неужели он ничего не делает, чтобы вернуться?”

В груди у нее стеснение и она начинает кашлять. Она думает, что благословение папы Пия

IX и его портрет, который она держит у себя, принесли ей несчастье. Кто-то ей сказал об

этом, и она суеверно поверила. У нее начинаются истерики, нервные припадки.

“Я не могу кричать, и мои зубы стучат, а челюсти судорожно сжимаются, вероятно, я

отвратительна в таком виде, но какое это имеет значение! Я царапаю себе грудь и кусаю

пальцы, а Бог видит это и не сжалится надо мной!” (Неизданное, 10 апреля 1876 года.) Чтобы хоть как-то отвлечь ее, мать 12 апреля увозит Марию в Неаполь.

Уезжая из Рима, она записывает в дневнике:

“Я хотела бы жить, любить и умереть в Риме”.

Помните, что она записала, приехав в Рим?

“ О Ницца, Ницца! .. Жить только во Франции...”

Неаполь, разумеется, с первого взгляда ей тоже не нравится.

“В Риме дома черны и грязны, но зато это дворцы - по архитектуре и древности. В

Неаполе - так же грязно, да к тому же все дома - точно из картона на французский лад”.

(Запись от 16 апреля 1876 года.)

Они посещают Помпею. Осматривая мертвый город, они по очереди отдыхают на стуле,

который взяли напрокат вместе с носильщиком. Мусе нравится обслуживание тури-стов, она хвалит администрацию раскопок. Они осматривают остатки домов, стоят перед

скелетами людей, застывших в душераздирающих позах, но думает Муся все время о сво-

ем.

“Женщина до замужества - это Помпея до извержения, а женщина после замужест-ва -

Помпея после извержения”. (Запись от 18 апреля 1876 года.)

Красивые слова, претендующие на афористичность, а если вдуматься не более чем

юношеская чушь, благоглупость. Она все время думает о Пьетро и примеряет на себя за-

мужество, ей хочется уверить себя, что ей одежды брака совершенно не нужны.