Тайная жизнь гаремов - Ольга Дмитриева Страница 3

рот мерой соли». Но все же существование обычая, по которому сын, рожденный от наложницы, признавался законным, был выходом для жены, которая не могла дать наследника. В этом случае несчастную отправляли домой, и предусмотрительные отцы, чтобы избавить дочь от столь печальной участи, давали ей (на всякий случай) служанку, которая могла бы родить вместо госпожи. Мудрые жены, дабы избежать конфликтов, усыновляли этого ребенка, но решение самой привести к мужу соперницу., видимо, давалось не просто. И это учитывалось законом, по которому муж мог войти к наложнице только с разрешения главной жены. Рождение ребенка наложницей давало ей определенные права, но поле битвы чаще оставалось за главной женой. Ибо многие мужчины, не желая вмешиваться в семейные склоки, поступали подобно Аврааму, сказавшему Саре: «Служанка твоя в твоих руках — делай с нею, что хочешь».

И все же положение рабынь-наложниц в Израиле было лучше, чем в других восточных странах. Господин, которому не нравилась рабыня-еврейка, проданная своим отцом в качестве наложницы, не мог перепродать ее в рабство чужому народу. Если же господин определял ее в качестве наложницы сыну, то рабыня обретала права дочери и жены, которые нельзя было отнять, даже если муж брал себе другую. В этом случае рабыня делал ась свободной без выкупа. Нельзя было перепродать и пленниц, попавших в жены в качестве военного трофея. Если они переставали быть желанными своему господину, то обретали свободу.

Полигамия сохранялась у иудеев еще очень долго, оставаясь обычным явлением, о котором писал Иосиф Флавий:[4] «Существует у нас традиционный обычай иметь несколько жен одновременно». Впрочем, многоженство могли позволить себе только богатые люди, а бедняки были вынуждены довольствоваться одной женой. Цена невесты в эпоху, когда монет еще не чеканили, а денежной единицей служил скот, колебалась от одной до двадцати овец или коров. Позднее земледельцы стали расплачиваться плодами своего урожая, и девушку могли отдать за мешок ячменя. Затем от обмена натуральными продуктами перешли к расчетам посредством благородных металлов, куски серебра стали отрезаться на вес. Такая единица называлась «сикль» (от слова «отвешивать»). Один сикль равнялся 11,4 грамма серебра. И в Вавилоне за девочку от девяти до двенадцати лет платили 30 сиклей. В невестах не засиживались, так как по еврейскому закону отец, чья дочь осталась после двенадцати лет незамужней, обязывался отпустить на свободу одного из своих рабов и дать его дочери в мужья.

В древнейшем библейском рассказе о покупке невесты за красавицу и умницу Ревекку дали уже не скот, а необычайно высокий выкуп, показывающий, насколько ценится эта девушка, — два золотых браслета и толстую золотую серьгу весом 6,5 грамма (серьга имела у древнейших народов особое значение: она должна была защищать от дурного глаза).

Положение израильской жены было иным, чем у многих восточных народов того времени, оно не являлось положением рабыни, и влияние, которое супруга оказывала на своих домашних, было немалым. Женщина участвовала в делах семьи и сохраняла относительную независимость. Круг обязанностей был широк. Кроме основного — воспитания и выращивания детей, на нее возлагалось приготовление пищи, раздача продуктов слугам и шитье необходимой одежды. Если при этом обнаруживались определенные способности, то муж доверял ей изготовление поясов и покрывал для продажи купцам, за что жена, являвшая собой пример прилежания, уподоблялась купеческому кораблю, издалека доставляющему в свой дом богатства. Труд в Палестине, где в отличие от других стран не имелось большого количества рабов и «было больше камней, чем хлеба», ценился очень высоко, и идеальная хозяйка, женщина-работница, получала достойную оценку. В библейской хвале добродетельной хозяйке говорится: «Добродетельная женщина, как найти ее: она драгоценней кораллов, ей доверяет свое сердце супруг, и не знает он недостатка в доходах. Усердно, как пчела, хлопочет она с шерстью и льном, и руки ее радуются работе. Еще сумерек час ночной, а она уже встает и готовит еду для своей семьи и назначает работу служанкам. На деньги за свою работу она покупает виноградник. Неустанно снуют ее руки у ткацкого станка, и ночью еще долго не гаснет ее светильник, в пальцах ее прялка и веретено. Ни холод, ни снег не пугают ее людей, ибо носят они одежды из полотна и пурпур, которые она сама соткала и сшила. Наверху у городских ворот, где ее муж восседает в совете старейшин, его уважают ради нее, и счастливые сыновья ее славят свою мать».

Дом богатого еврея, управление которым должна была взять на себя жена, был обширен и имел несколько внутренних дворов. Снаружи жилище имело довольно неприглядный вид, но это впечатление было обманчиво. Внутренние дворы, выложенные разноцветной плиткой, окруженные колоннадами, с фонтанами и роскошными растениями не только давали отдохновение взору, но и дарили определенный комфорт. От палящего солнца в них защищали натянутые сверху тенты, воздух освежался водой, бьющей из фонтанов, и благоухал ароматами рассаженных вокруг роскошных растений. Во дворах принимали гостей, и они являлись парадными покоями, но сердцем дома были крыши. По их плоским кровлям можно было пройти вдоль всей улицы. На крышах раскладывали для просушки фиги и виноград; они служили для отдыха и молитв, а также местом всенародных объявлений и демонстраций. Именно по кровле, чтобы было известно всему народу, прошел Авессалом в гарем отца своего Давида для овладения его наложницами, и именно на кровли выбежали любопытные горожане, чтобы подивиться (и ужаснуться) происходящему. На крышах имелись маленькие комнаты, так называемые прохладные горницы, а внутренние покои делились на женские комнаты и спальни. Убранство зависело от достатка. У богачей оно украшалось роскошными диванами и постелями с одеялами и подушками.

Приготовление еды, возложенное на жену, несколько облегчалось богатыми «готовыми» продуктами, которые дарила природа — овощами и фруктами, обильно и щедро употребляемыми в пищу. Ежедневно пекли хлеб. Ели баранину, телятину и дичь, но все же мяса употребляли меньше, чем в холодных странах. Любимой пищей были сушеные и жареные пшеничные зерна, а в рацион бедняков входила саранча, которую жарили или сушили. Еду запивали вином, разведенным водой, трапезы совершались два раза в день, и время после захода солнца, когда спадал утомительный зной, считалось наиболее удобным для пиршеств. Забот у «добродетельных женщин» было немало, и их вклад в семейный бюджет являлся значительным, но все же уважение к супруге-пчеле, благодаря которой «не знали недостатка в доходах» мужья, не простиралось настолько, чтобы избежать присущего древности неравноправия полов. Развод был допускаем без приведения тому каких-либо оснований, лишь с одним условием: разведшемуся со своей женой нельзя было вторично взять ее замуж после того, как