Лабинцы. Побег из красной России. Последний этап Белой борьбы Кубанского Казачьего Войска - Федор Иванович Елисеев Страница 29

Конная атака Лабинцев под Дмитриевской

В приказе по 2-му Кубанскому корпусу 20 февраля 1920 года была указана диспозиция на случай тревоги. По ней 2-я Кубанская казачья дивизия переходит греблю у западной окраины Дмитриевской станицы и сосредотачивается к северу от нее. От дивизии выставляется сторожевое охранение, а с утра – конная разведка в сторону станицы Ильинской. Как малочисленные полки я назначил 2-й Кубанский полк войскового старшины Савченко в сторожевое охранение, а 1-й Кубанский полк войскового старшины Сердюка с утра должен выслать разъезды.

Пластуны и кавказские гренадеры занимают позиции по бугоркам, что севернее станицы Дмитриевской. 4-я дивизия сосредотачивается к юго-востоку от Дмитриевской. Штаб корпуса будет находиться на высоком кургане, что южнее станицы, у шляха на станицу Кавказскую.

После вчерашнего успешного боя части корпуса отдыхали в квартирах богатой станицы – как неожиданно прискакал ординарец из штаба корпуса с уведомлением, что красные наступают со стороны Ильинской.

Отдавать распоряжения по полкам было уже поздно, почему и «зацекотал» штаб-трубач Диденко:

Тревогу трубя-ат!.. Скорей седлай коня-а!

Оружие опра-авь!.. Себя осмотри-и!

Быстро на сборное место веди коня —

Стой, равняйсь и приказа жди-и!

Станица моментально взбудоражилась. Полки 2-й дивизии самостоятельно скакали через греблю и выстраивались в резервные колонны севернее ее. В водоворот скачек попал и штаб дивизии.

Гребля. Она была станичной стройки, из одной насыпной земли, очень высокая, с выбоинами, по которой казаки скакали в колонне «по-три».

Лабинская бригада выстроена. Она имеет чуть свыше 1 тысячи шашек. 1-й Кубанский полк маячит на горизонте, на северо-запад. Скачу с начальником штаба генерал-лейтенантом Арпсгофеном и громко здороваюсь с полками. Казаки отвечают бодро, дружно, молодецки. Поздоровавшись, отъехал в сторону и, повернувшись к генералу, говорю ему:

– Извините меня, Ваше превосходительство, что я поздоровался в Вашем присутствии с полками.

– Зачем же Вы извиняетесь, Федор Иванович? Вы поступили совершенно правильно, – отвечает он.

– Да, конечно, но Вы старше меня в чине, и мне неловко перед Вами, – говорю ему, 65-летнему «старику», Генерального штаба генерал-лейтенанту.

И вдруг слышу от него твердые слова:

– Вы – начальник дивизии, Федор Иванович, а я у Вас – начальник штаба. Это есть абсолютное Ваше право и обязанность.

Его мышление мне понравилось. Об этом очень приятном генерале я напишу еще. Мне тогда было 27 лет, и по возрасту я годился ему во внуки. Вот почему мне и было неловко перед ним.

Лабинская бригада стояла укрыто в небольшой ложбинке впереди гребли и перед малым перекатом местности, который скрывал от казаков все то, что находилось севернее его.

Правее Лабинцев видны были цепи 2-го Кубанского и 4-го Линейного полков, ведущих перестрелку. Восточнее этих спешенных полков должны быть цепи пластунов и гренадер.

Снега здесь почти не было, а стояла все та же тягучая кубанская черноземная грязь, а скучную картину местности дополняло серое бессолнечное утро.

Чтобы хоть немного выяснить, что же происходит впереди, оставив весь штаб дивизии возле полков, один, наметом, выскочил на бугорки-перекат, которые прикрывали Лабинскую бригаду. Они находились шагах в ста от нас. И каково же было мое удивление, когда в 500 шагах к северо-востоку я увидел три густые и длинные цепи красных, спешно наступающих на станицу Дмитриевскую. Между второй и третьей цепями было до двух десятков пулеметных линеек. Они спускались со второго переката местности, что перед станицей Ильинской, почему шли быстро и, как я заметил, с уверенностью в своем наступлении.

Четыре орудия красных, заняв позицию за их перекатом, прямой наводкой обсыпали шрапнелью жидкие цепи казаков, занимавших позиции на главном тракте Ильинская – Дмитриевская. Мне показалось, что сокрушительный огонь красной артиллерии совершенно парализовал ружейный огонь пластунов и малочисленных спешенных полков: 2-го Кубанского и 4-го Линейного. Да и пластунов было немного. Там обозначилось замешательство.

Конница красных широкой рысью с перескоком на намет (галоп) по возвышению правого берега речки Калалы спешила обогнуть станицу Дмитриевскую с востока. Голова ее уже приближалась к околице. Она, видимо, запоздала своим «обходом» перед пехотой и потому заметно торопилась, растянувшись в своей густой колонне. Пехота их наступала стройно, твердо. Левый ее фланг был уже у самых крайних домов. Там, как выяснилось потом, батальон желтопогонных кавказских гренадер Добровольческой армии, схватив своих офицеров, передался на сторону врага, оголив правый фланг пластунов.

Здесь я должен подчеркнуть, что этот батальон гренадер не имел и 150 штыков.

4-я Кубанская казачья дивизия полковника Хоранова не была мне видна, и только на очень высоком, остром кургане южнее станицы, по шляху в Кавказскую, стояло несколько человек, по диспозиции – штаб корпуса генерала Науменко. Картина боя, расположение сторон видны были ему как на ладони.

Красные могли уже торжествовать в своей победе, так как положение сторон было только в их пользу. Корпус был застигнут врасплох, и части заняли свои места по букве диспозиции.

На открытой местности, через неглубокую, но широкую балку, положение наступающих красных было видно всем частям, бывшим в цепи, и говорило не в их пользу.

Спешенные 2-й Кубанский и 4-й Линейный полки уже отступали. 1-й Кубанский полк, в конном строю своего малого состава, маячил на северо-запад от Лабинцев. Лабинскую бригаду, сосредоточенную в ложбине, красные еще не видели, как и Лабинцы еще не видели ничего ни впереди, ни на флангах своих, прикрытые перекатом местности.

Все это определилось в моих глазах в один момент и гораздо меньше того времени, как пишется об этом. Момент был критически опасный и дорогой. Позади Лабинцев – узкая гребля, только что пройденная на широких аллюрах. Ее бригада в 1200 лошадей со всеми пулеметами и санитарными линейками не успеет перейти. Первая красная цепь в 500 шагах от нас. Станица Дмитриевская расположена по обоим склонам балки болотистой речки Калалы. По улицам топкая грязь. У переправ топь буквально по колено.

Раздумывать долго не приходилось. Все это пронеслось в моей голове в течение нескольких секунд. Бригада назад не успеет отойти.

«Перейдя реку – сожги мосты перед боем, чтобы никто не оглядывался бы назад», – сказал какой-то мудрец.

Огорошенный всем виденным, бросился с переката назад, подскакал к Лабинцам и сорвал их с места командой:

– Бригада-а!.. Широкой рысью за мной – ВПЕРЕ-ОД!

Никто из них не знал и не видел – что было впереди? Даже и начальник штаба дивизии, генерал Арпсгофен. Рассказывать «обстановку» было некогда и не