Алина Зиолковская - 50 знаменитых любовниц Страница 28

Эмма вначале просто покровительствовала своему соотечественнику и сама не заметила, когда влюбилась. Но это было скорее платоническое чувство, в нем было что-то от материнской нежности к «хрупкому, как осенний листок», человеку и его пасынку. «Леди Гамильтон необыкновенно добра и ласкова к Джошуа. Она молодая женщина безукоризненного поведения и делает лишь честь тому высокому положению, которого добилась», — сообщал Нельсон жене, следовательно, зная о ее прошлом. Эмма рассказала о себе все… и они стали друзьями.

Но лишь когда они расстались, леди Гамильтон поняла, что полюбила этого маленького человечка с храбрым сердцем. Пять лет она ждала его, писала письма, волновалась и делала, что могла, чтобы ее героя не обошли вниманием. Многие биографы Нельсона считают ее помощь несущественной, но сама Эмма только ради него терпела ухаживания Фердинанда, капризы королевы, без жалоб взвалила на себя всю переписку со средиземно-морским флотом Англии и обязанности шифровальщика. Ей было обидно, что Нельсона никак не отметили за морское сражение за Корсику, где он был ранен и ослеп на правый глаз. Поэтому после победного сражения у Сен-Винсета Эмма лично переслала принцу Уэльскому доклад адмирала противника Кордова о тактике Нельсона. Теперь его заслуги не замалчивались и на него посыпались награды.

Но после неудачного сражения у Тенерифа раненый Нельсон вынужден был покинуть капитанский мостик — нельзя быть капитаном без правой руки. Для него это была катастрофа. И для Эммы тоже. Горацио уехал в Англию лечиться и писал унылые письма. Леди Гамильтон приложила все усилия, чтобы убедить королеву в необходимости присутствия Нельсона на Средиземном море. После его блестящей победы при Абукире (другими словами, сражении на Ниле) 11 сентября 1798 г. благодарный и осыпаемый почестями герой предстал пред ней: «Маленькая исковерканная фигурка с беспокойными движениями и пронзительным голосом, неподвижный мертвый правый глаз и пустой правый рукав, согнутый и пристегнутый под грудью, производили тягостное впечатление», — писал биограф адмирала Т. Поукок. Но только не на Эмму. Она не замечала тяжелых увечий. Муж, общественное мнение — даже это переставало для нее существовать, если рядом был ее Горацио, и конечно, она разделила его триумф. Впоследствии ее обвинили в том, что ей было мало знатности и богатства и она захотела погреться в лучах чужой славы, что влюбленный Нельсон способствовал ее возвышению, что по его представлению леди Гамильтон была награждена Павлом I Мальтийским крестом. О чем думала Эмма, никто не узнает — не все мысли можно доверить письмам, дневникам и воспоминаниям (мемуары изданы после ее смерти). А чтобы прославиться, ей вполне бы хватило ухаживаний короля Фердинанда, который обещал поднять ее до уровня мадам Помпадур. Но обещаниями Эмма была сыта. Наконец-то она полюбила и ей отвечали взаимностью. Всю свою нерастраченную нежность она перенесла на Горацио, выхаживала его словно малого ребенка, кормила из ложки бульоном и отпаивала ослиным молоком. Румянец на его щеках был для нее важнее мнения и современников, и потомков.

Проницательный лорд Гамильтон делал вид, что ни о чем не догадывается. Он предпочитал быть слепым на оба глаза, чтобы не отравлять себе последние годы жизни, тем более что в адмирале он видел опору безопасности Неаполя, а значит, и свою. И в последнем был полностью прав. А Нельсон словно прирос к леди Гамильтон. Он иногда даже игнорировал приказы под предлогом охраны презираемой им королевской семьи, лишь бы остаться рядом с любимой. Адмиралу и впрямь пришлось вывозить из Неаполя Их Величества с домочадцами, приближенными и сокровищами в Палермо, а затем возвращать обратно. Но теперь многое прощали герою, возведенному Георгом III в сан пэра с титулом «барона Нельсона Нильського и Бернем-Дорпского». Пользуясь этим, он затянул свое пребывание в Неаполе почти на два года.

Слухи о связи Горацио с «какой-то неаполитанкой» достигли мисс Нельсон и сильно ее встревожили. Она была готова приехать в Неаполь. Эмма писала любимому: «Сколько еще времени продлится мое счастье? Если приедет та, которая имеет право на тебя… тогда моя любовь останется одинокой и мое сердце умрет под опадающей листвой…» Нельсон запретил жене приезжать, но и задерживаться в Неаполе из-за ухудшавшейся политической ситуации было невозможно. Сэр Уильям подал прошение об отпуске, а фактически это была отставка, и Нельсон сделал то же, пожертвовав положением, славой и почти готовой победой над Мальтой. 10 июня 1800 г. супруги Гамильтон и адмирал покинули Неаполитанское королевство и через всю Европу отправились в Англию.

6 ноября в Ярмуте прибытие Нельсона приветствовала огромная толпа. Его везде сопровождала Эмма. Леди Нельсон проигнорировала не только возвращение мужа, но и банкет в его честь. Возмущенный Горацио тут же поручил адвокату добиться развода. Но его желание при сложном английском законодательстве, а тем более без согласия супруги, было невыполнимо. А свобода Нельсону была очень нужна. Еще перед отъездом Эмма сообщила ему, что ждет ребенка. Он был счастлив, но осознавал, чем ему грозит признание отцовства. И так его отношения с супругой и Эммой стали темой многочисленных светских сплетен. Нельсон решился на неофициальный разрыв с женой, которую это вполне устраивало, ведь с финансовой стороны она ничего не теряла.

29 января 1801 г. Эмма родила двойню. Мальчик сразу умер, но Нельсон был все равно счастлив, что у него есть дочь. Находясь в плавании, он слал восхищенные письма и просил назвать девочку Горацией. «Жена моя! Позволь мне так называть тебя. Перед лицом Неба, в глазах Бога ты являешься ею. Моя жена, моя сердечно любимая, чудная жена! Ты должна знать, моя Эмма, что нет такой вещи на свете, которой я не сделал бы, чтобы мы могли жить вместе с тобой и нашим ребенком… Доверься мне, никогда я не обману тебя!» — так писал Горацио 1 марта 1801 г.

Но обещания обещаниями, а пока приходилось хранить в тайне от лорда Гамильтона и всего света рождение ребенка, которого отдали под присмотр миссис Гибсон. Горацию даже окрестили в возрасте двух с половиной лет, после смерти сэра Уильяма, не пожелавшего ничего знать о незаконнорожденном ребенке. И сам Нельсон числился лишь крестным малышки, доверенной его попечительству. Так и жили они в большом особняке в графстве Суррей — лорд и леди Гамильтон, Нельсон, Горация и кормилица. Старому посланнику надо же было с кем-то век доживать. Умер он в 1803 г. и, как оказалось, все знал и ничего не простил. Все свое огромное состояние лорд оставил своему племяннику, а Эмма получила лишь 800 фунтов ренты в год. Если жить скромно, этого вполне могло хватить, но она давно разучилась считать деньги, они сыпались на нее от мужа и Нельсона, и она не задумываясь пускала их на ветер.