Лаша Отхмезури - Жуков. Портрет на фоне эпохи Страница 25

Я обязуюсь строго и неуклонно соблюдать революционную дисциплину и беспрекословно выполнять все приказы командиров, поставленных властью рабочего и крестьянского правительства. […] Я обязуюсь, по первому зову рабочего и крестьянского правительства, выступить на защиту Советской Республики от всяких опасностей и покушений со стороны всех ее врагов и в борьбе за Российскую Советскую Республику, за дело социализма и братства народов – не щадить ни своих сил, ни самой жизни…

Если по злому умыслу отступлю от этого моего торжественного обещания, то да будет моим уделом всеобщее презрение, и да покарает меня суровая рука революционного закона»[76].

После принесения присяги, одетый в старую шинель и новый островерхий суконный шлем-буденовку, Жуков слушал доносящийся издалека шум Гражданской войны.

Хотя в цели настоящей работы не входит подробный рассказ о Гражданской войне в России – вооруженном конфликте, характеризующемся продолжительными, сложными и крупномасштабными боевыми операциями, все же невозможно совершенно ничего не рассказать о первых годах существования Красной армии. Тем более что многие из ее характерных черт и недостатков, появившихся в ходе Гражданской войны, будут проявляться и в январе 1941 года, когда Жуков займет пост начальника Генерального штаба, и в еще большей степени в тот момент, когда наступление вермахта поставит ее на край пропасти.

Ни один из главных большевистских вождей не служил в царской армии и абсолютно не разбирался в военных вопросах, за исключением разве что Троцкого, бывшего военным корреспондентом во время Балканских войн и имевшего хоть какие-то, пусть и очень ограниченные, представления о военном деле. На конференции большевистских организаций в июне 1917 года, в порыве идеализма, смешанного со страхом перед бонапартизмом, было принято решение о ликвидации постоянной армии и замене ее народным ополчением. Но, демобилизовав старую русскую армию, Ленин столкнулся с необходимостью защищать свое новое государство от множества врагов, и реальных, и потенциальных: от бывших союзников – французов, британцев, американцев, японцев, чехов, от германских и австро-венгерских армий, от внутренних врагов – белых, зеленых, эсеров, меньшевиков, анархистов, националистов всех мастей… Поэтому уже 28 января 1918 года он подписывает декрет о создании Рабоче-крестьянской Красной армии. Поначалу эта армия представляла собой наспех объединенные отряды Красной гвардии, небольшие банды, состоящие только из пехоты, заинтересованные исключительно в обороне своего города или губернии и проникнутые «духом партизанщины». Формировалась она «исключительно из пролетариата и близких ему полупролетарских слоев крестьянства». Командиры выбирались, воинские звания были упразднены, различия между политикой и военным делом фактически отменены.

Ленин очень скоро излечился от своего идеализма в военных вопросах. В феврале 1918 года он ожидал притока в армию 300 000 добровольцев, воодушевленных революционными идеями, подобно массовому порыву французских санкюлотов во II году Республики; реально же в армию записалось 20 000, по большей части маргиналов, безработных и беженцев. После того как в середине февраля переговоры в Брест-Литовске были временно прерваны, насчитывавшей 198 000 человек РККА пришлось столкнуться с тридцатью германскими дивизиями, которые разгромили ее в двадцать четыре часа. Минск пал 21 февраля 1918 года, Киев – 2 марта, Нарва, отстоящая на 160 километров от Петрограда,  – 4 марта. Для немцев это стало настоящей военной прогулкой, о которой некоторые генералы вермахта будут с теплотой вспоминать в июне 1941 года. Ленин сделал правильные выводы из этого фиаско и 3 марта подписал «похабный» Брестский мир. Чтобы обезопасить советское правительство, он через девять дней перенес столицу в Москву и, как и Троцкий, поселился в покоях бывшего коменданта Кремля в Кавалерском корпусе, напротив Малого дворца. Он приказал заменить мелодию курантов на Спасской башне. Отныне их колокола будут каждую четверть часа вызванивать «Интернационал» вместо «Боже, царя храни». Но главное – Ленин поручил Троцкому перестроить Красную армию на более традиционных началах.

В качестве народного комиссара по военным делам Троцкий проделал огромную работу, которая в конечном счете принесла его лагерю победу в Гражданской войне после трех с половиной лет сражений. Этой победой большевики были обязаны не столько военным талантам своих полководцев, сколько политическим ошибкам и разобщенности своих политических противников, а также своей способности привлечь на свою сторону крестьянские массы и самопожертвованию членов партии, преданных идее. Перед наркомом Троцким стояло бесчисленное множество проблем: хаос в управлении, внутренние свары в большевистском руководстве, беспрецедентный экономический кризис в стране, сжимавшееся вокруг Советской республики кольцо фронтов.

В организационном плане Красная армия с первых дней существования оказалась под двойной, бюрократической и политической, опекой со стороны правительства, Советов и партии. Переплетение компетенций распутать было невозможно, и Троцкий удерживал управление только за счет расширения собственных полномочий. Этот управленческий хаос, возникший из-за страха власти перед возможностью военного переворота, способствовавший беспорядку, безответственности и неэффективности, подогревался борьбой личных амбиций и различных теорий.

Эта новая армия, в которую вступил Жуков, была, очевидно, первой в истории армией, напрямую контролируемой политической партией. Она была создана для защиты власти этой партии, и это является одним из двух ключей к пониманию ее сути. Другим ключом является существовавшее внутри ее и в душе каждого офицера противоречие между безоговорочным подчинением партии и профессиональной компетентностью. Только разобравшись в двух этих моментах, читатель сможет понять и судьбу Жукова, и всю сумбурную историю РККА, большую чистку 1937–1938 годов и катастрофический разгром лета – осени 1941 года.

Первоначально набор и служебный рост в РККА были обусловлены преданностью делу партии, хотя партийные ценности и цели не совпадали с армейскими. Само понятие военного профессионализма находилось у властей под подозрением. Этому можно найти лишь одно объяснение: страх, что верность армии перевесит верность партии. Жуков узнает это, дважды заплатив за постижение этой истины карьерой. Он более, чем любой другой советский военачальник, будет разрываться между своим долгом перед партией – а Жуков всегда останется коммунистом – и долгом перед армией, перед ее ценностями, ее нуждами, ее репутацией.