Царь Иоанн IV Грозный - Александр Николаевич Боханов Страница 24

«Тогда схватил Давид одежды свои и разодрал их, так же и все люди, бывшие с ним, и рыдали, и плакали, и постились до вечера о Сауле и сыне его Ионафане, и о народе Господнем, и о доме Израилевом, что пали они от меча». Затем Давид учинил расправу над юношей-гонцом, посмевшим поднять руку на Помазанника. За это святотатство отрок был убит. Давид же произнес над убитым монолог, для Иоанна особо показательный: «Кровь твоя на голове твоей, ибо твои уста свидетельствовали на тебя, когда ты говорил: я убил помазанника Господа»[176].

Грозный видел в этих историях прямую перекличку со своим временем. Курбский ссылался на свои военные заслуги, вменяя Царю обвинения в жестокости. Ответ был недвусмысленный: Давид «был праведен и не хотел совершать убийства, а совершал, нечестивый же был обречен на погибель. Видишь, что бранная храбрость не помогает тому, кто не чтит своего господина».

Царь сражал оппонента и другими неотразимыми примерами. Он приводит историю Ахитофела, советника третьего сына Давида Авессалома, который подвиг его выступить против Давида и самому стать царем. Первоначально заговор удался, Авессалом воцарился в Иерусалиме, который Царь Давид вместе с приближенными покинул. Однако торжество преступного замысла было недолгим.

Иоанн вспоминает старца Хусия, который был близок к Давиду и неколебимо хранил верность Богоизбраннику. Во Второй Книге Царств о нем говорится, что во время восстания Авессалома Давид попросил друга отправиться к Авессалому, войти к тому в доверие и передавать Давиду известия о замыслах изменника. Хусий блестяще справился с заданием, раскрыл Царю коварные планы его сына-отступника и спас жизнь Давиду. «Благодаря этому, – восклицал Иоанн Васильевич, – весь Израиль был побежден небольшим числом людей; Авессалом же окончил свою жизнь удавившись. Так было раньше, так бывает и теперь»[177].

Следующим назидательным ветхозаветным эпизодом стала для Иоанна история с «отступником Иеровоамом, сыном Навата». Это был отступник от Бога Единого, который при Соломоне исполнял различные обязанности. Затем восстал против законного Царя и бежал в Египет, откуда вернулся после смерти Соломона и был провозглашен царем десяти колен Израилевых. Сыну и преемнику Соломона Ровоаму, правившему в Иерусалиме, оставались верными только два колена – Вениаминово и Иудино.

Иеровоам, с целью отвратить народ от посещения храма в Иерусалиме, поставил золотых тельцов, которым заставил поклоняться, а сам исполнял обязанности первосвященника при идолопоклоннических обрядах. Правил он двадцать два года и сошел в могилу, пораженный рукой Господа. Вскоре и царство его исчезло, так как было завоевано ассирийцами.

Вывод из этой истории для Московского Царя был очевиден. Иеровоам «отпал с десятью коленами израильскими, и создал царство в Самарии, отрекся от Бога живого, и стал поклоняться тельцу, и как царство в Самарии раздиралось смутами из-за бессилия царей и вскоре оно погибло; Иудейское же царство хотя было и невелико, но прочно, просуществовало, пока этого желал Бог».

Знавший малейшие подробности истории библейских царств, Царь Иоанн усвоил и предопределительный смысл их существования, который оставался важным как когда-то, так и по прошествии тысяч лет.

Ныне Христос – водитель праведников, Он миром управляет, поднимает одних, низвергает других, и нет спасения нечестивым, которых неизбежно настигнет кара Господня. Царь в этом месте приводит слова из послания апостола Иуды: «К одним будьте милостивы, с рассмотрением, а других страхом спасайте, исторгая их из огня»[178]. Далее следует монолог обличения, который раскрывает философию власти Иоанна. «Видишь ли, что Апостол повелевает спасать страхом? Даже во времена благочестивейших царей можно встретить много случаев жесточайших наказаний».

Христианский Царь – это пастырь, паства его – весь христианский мир, и как первый и верный раб Господа он должен заботиться о пасомых, действовать справедливо, но беспощадно к отступникам и нечестивцам. Страх Божией немилости – великий воспитатель, а первый наставник для «стада Христова» на земле – Помазанник Божий.

Только страхом, любовью и милосердием можно спасть людей от гибели, помочь им избегнуть геенны огненной. Это ужасная ноша для Царя, так как всегда есть угроза обрушить беспощадный царский меч и на головы неповинных. Но и этим вершитель земных судеб людей делает благое дело: невинные, покинувшие этот грешный мир, обретут жизнь иную, вечную и будут во веки веков пребывать в небесном блаженстве. Царь ссылался на слова апостола Петра из его Первого послания: «Лучше пострадать за добрые дела, нежели за злые», прекрасно понимая, что подлинную меру зла, как и добра оценивает Господь.

Носитель даже самого высокого, царского сана, все равно остается человеком, со всеми своими слабостями и заблуждениями. Клеймом первородного, Адамова греха отмечены все поколения рода человеческого. Грозный ссылался на благочестивого Царя Давида, который являл не раз жестокость немилосердную, но все равно оставался любимым Всевышним.

Он напомнил место из Второй Книги Царств, описывающей время завоевания Иерусалима и борьбы с ханаанским племенем иевусеев. «И сказал Давид в тот день: всякий убивая иевусеев, пусть поражает копьем и хромых и слепых, ненавидящих душу Давида». Обращаясь к князю изменнику, Иоанн восклицал: ты «и тех причтешь к мученикам, хотя они не захотели принять данного Богом царя?»

И более близкие по времени примеры жестоких правителей, причисленных к лику святых, хорошо известны Иоанну. В их числе – «величайший из царей Константин», который «ради царства, сына своего, им же рожденного, убил!»[179]

Или вот случай с дальним предком князя А.М. Курбского, святым благоверным князем Смоленским и Ярославским Федором Ростиславовичем, по прозвищу «Черный», умершим в 1298 (1299) году. Князь и в Орду на поклон ездил, и ратью ордынской командовал и, по словам Иоанна, «сколько крови пролил в Смоленске во время Пасхи»[180], а Богом был прославлен[181].

Отметая обвинения изменника князя в «жестокостях» и «тиранстве», Иоанн не исключал того, что сами по себе подобные вещи могли существовать и существовали. Но Православного Царя осуждать и судить может лишь Господь; всем остальным лучше было бы на себя оборотиться. Те же, кто поднимает свой голос или даже тайное злоумышление против Помазанника, непростительно виновны и перед Высшим Судией, но и перед ним, земным владыкой, на абсолютную власть над людьми имеющим сакральное благоволение.

Философия власти, которую выражал и отстаивал Первый Царь, с позиции безбожного мира, с точки зрения «гуманизма» и «толерантности» XIX–XX–XXI веков может выглядеть «архаичной», «средневековой» и даже «кровожадной». Но это только аберрация исторического зрения, смещение понятий и подмена смыслов. После цивилизационных катастроф века двадцатого, после печей Освенцима, Бухенвальда и Дахау, после ГУЛАГа, после чудовищных бомбардировок Дрездена, Нюрнберга, Хиросимы, Нагасаки, после